Ознакомительная версия.
— Я с трудом могу этому поверить… — пробормотал Алехандро. — То, что Дарио — гей, это еще не так удивительно, но чтобы Марко… Вот к чему приводит подобная дружба!
Джемайма не сводила с него глаз, видя, что он еще не справился со своим изумлением.
— Очевидно, Марко давно уже вел двойную жизнь, — глухо пробормотал он сквозь зубы. — Dios mio! Почему он мне не сказал? Он думал, я стану к нему хуже относиться? Это ничего не значит для меня — он все равно остался бы моим братом. Но почему, черт возьми, он разрешил мне поверить, что у вас был роман?
Джемайма откинула со лба волосы:
— Он завидовал тебе. Очень завидовал. Завидовал всему, чего тебе удалось добиться в жизни.
— Может быть… Ему всегда хотелось соревноваться со мной.
— В общем, я не знаю, как он мог позволить тебе поверить, но это уж лучше ты сам спроси у него.
— Лучше всего мне сейчас выпить! — буркнул Алехандро, направляясь к бару. — Ты будешь?
Она кивнула. Ее пальцы сомкнулись вокруг запотевшего стакана. Прижав стакан к груди чуть ниже ключицы, она смотрела на Алехандро. Даже под загорелой кожей была заметна его бледность, черты лица заострились.
— Ты как, в порядке? — едва слышно спросила она.
— О да! Я в полном порядке! Мой брат гей, а я даже не подозревал об этом!
— Марко сам не хотел, чтобы кто-то знал.
— Его мать будет просто раздавлена. — Алехандро взъерошил руками волосы и посмотрел на нее. — Но сейчас для меня важнее понять, что же я, черт возьми, сделал с нашим браком? Я и осуждал тебя, неверно судил о тебе, отказывался верить твоим словам…
Джемайма пожала плечами:
— Мне остается только радоваться, что наконец ты все же признал правду. Я понимаю — когда Марко не стал ничего отрицать, тебе было трудно поверить, что между нами ничего не было.
— Он использовал тебя, чтобы взять верх надо мной! Мне нужно было больше доверять тебе… — Алехандро залпом осушил свой стакан и поставил на стол. — Давай сходим куда-нибудь поужинать.
Она нарушила его внутреннее равновесие, и теперь ему хотелось на открытый воздух, чтобы привести в порядок свои чувства и снова запрятать их туда, где никто не сможет до них добраться. Обидно, но Алехандро никогда не хотел делиться с ней тем, что его беспокоило. Ей хотелось обнять его и сказать, что она его любит и может простить. Но сейчас… Алехандро был гордым мужчиной с очень высокими требованиями к окружающим и самому себе. И сейчас он вдруг понял, что не соответствует собственным требованиям. Теперь он сам должен решить, что делать дальше.
Они поужинали в небольшом ресторанчике на соседней улице. Еда с превосходным вином просто таяла у нее во рту. О Марко не было сказано ни слова. Джемайме захотелось дотронуться до руки Алехандро, но он так сильно сжал ее пальцы, что она едва не вскрикнула.
— Не надо, — хрипло проговорил он. — Я предпочел бы твой гнев твоей жалости, tesora mia.
Решив изменить тему, Джемайма спросила, когда он обновил интерьер в квартире.
— После того как ты уехала из Испании. Каждый раз, когда я открывал дверь, мне казалось, что ты там и ждешь меня. Мне это не нравилось, — сухо закончил он, как если бы речь шла о делах.
— А когда ты заходил в нашу комнату в замке?
— То же самое. — Он пожал плечами, давая понять, что тема закрыта.
Алехандро оказался более чувствительным, чем она думала. Это открытие скорее смутило ее, чем обрадовало. Теперь Джемайма могла представить, как он страдал, решив, что она изменила ему с Марко.
Ему даже не нужно было любить ее. Марко нанес удар в самую сердцевину его гордости, инстинкта главы и защитника семьи. Разрушения оказались опустошающими.
Джемайма долго лежала без сна. Алехандро сказал, что ему нужно до утра сделать одну работу. А может, он просто хотел остаться один? Ей не спалось, она хотела быть с ним, но из гордости решила не ходить к мужу. Он не был слабым, так почему она должна быть? Поддаться любви было слабостью, если это любовь к мужчине, который сам не любит и презирает любую попытку предложить ему утешение.
Лишь ненадолго Джемайма погрузилась в беспокойный сон. Она проснулась в три часа ночи. Отбросив простыню в сторону, она все-таки отправилась на поиски Алехандро.
А когда нашла, оказалось, он все еще способен ее удивить…
Джемайма сразу же поняла, что он пьян. Это определение было впечатано в ее сознание еще в детстве, когда тяжелые мужские шаги, сопровождаемые причитаниями матери, заставляли ее холодеть от ужаса перед надвигающимся скандалом. В результате сама Джемайма никогда не пила больше одного бокала и могла выйти замуж только за того, кто не имел пагубной склонности.
Но возможно, именно поэтому Алехандро оказался так чувствителен к действию алкоголя. Омываемый лунным светом, он расслабленно лежал в шезлонге. Без обуви, в расстегнутой рубашке, открывающей загорелую грудь. Услышав шаги Джемаймы, он попытался встать, но едва удержался на ногах, ухватившись за шаткий столик. Его волосы были всклокочены, скулы отливали синевой, глаза непривычно блестели.
— Алехандро? — Это был и вопрос, и приветствие.
Она смотрела, как он пытается сфокусировать на ней свой взгляд.
— Я… не могу… сейчас… разговаривать… с тобой…
— Тебе придется. Все равно это лучше, чем напиваться в одиночку. — Маленькая рука схватила бутылку со столика, прежде чем он успел дотянуться до нее.
На мгновение его лицо исказил гнев — он не привык, чтобы ему мешали делать то, что он хотел. Но потом замер, вероятно сообразив, что застигнут далеко не в лучшем виде.
— Ты напился, и я хочу знать — почему? — решительным тоном потребовала Джемайма.
С явным усилием Алехандро расправил плечи и выдохнул:
— Только не сейчас…
— Мне нужно понять — почему? — уже мягче повторила она.
— Неужели не ясно? Я с самого начала все делал не так! — Его самоконтроль не сработал. — Понимаешь? Все не так!
Джемайма вздохнула:
— Бывает…
— И что, никакого сочувствия? — усмехнулся он.
— Ты провел меня через ад. Ты не заслуживаешь сочувствия.
— Ты заставила меня с ума сходить от ревности, — хрипло проговорил Алехандро. — И так было всегда. Однажды я видел тебя с другим мужчиной, и… этого чувства мне никогда не забыть.
Она нахмурилась:
— Когда это было?
— Еще до того, как мы поженились. Когда ты решила, что раз я встречаюсь с другими женщинами, ты будешь встречаться с другими мужчинами.
— По-моему, это справедливо, — не смутилась она.
— Вы стояли на улице… он держал тебя за руку… и ты улыбалась ему. — Его глаза помрачнели. — Я не мог этого вынести… Я сделал бы все, чтобы убрать его из твоей жизни… Но это… это чувство так и осталось со мной.
Ознакомительная версия.
