— Но спасать его, судя по всему, не стоило.
— Не смей говорить так о моем отце! — гневно воскликнула она. — Он один растил меня!
— Научил тебя ходить в ломбард? Продавал все, что попадалось ему в руки? Может быть, твое детство и было похоже на сказку, только вот мне так не кажется!
— Он старался. Любой на его месте сделал бы то же, — прошептала Макси. — Не каждому суждено родиться в роскоши. Ты богат и самолюбив. Папа беден, но самолюбия у него не меньше и, к несчастью для него, слишком богатое воображение.
— Как у меня. Да, как и у меня. Все, что я о тебе думал, это только мое воображение, — признал Ангелос, в голосе его прозвучала горечь. — Единственная правда — то, что я тебе нужен. Все остальное — плод моей фантазии. И сегодня… все стало ясно. Я это заслужил.
У Макси на глаза навернулись слезы. Просто фантазия? Он вообразил ее такой? Это еще хуже, чем безмозглая кукла, подумала она. Образ столкнулся с реальностью и разлетелся на мелкие осколки, разве не так?
— Я не хочу трезветь, — угрюмо проговорил он. — Чем больше я узнаю о тебе, тем ужаснее себя чувствую. Мне не нравится сожалеть или чувствовать вину. Некоторые люди любят изводить себя своими ошибками. А я нет. Как я мог быть таким глупцом?
— Секс, — добавила Макси еще более угрюмо.
Ангелос содрогнулся. Дальше можно было не продолжать.
— Разве все было так плохо? — не держалась она.
— Более чем, — произнес он яростно. — Я чувствую себя насильником.
— Глупо… Просто не повезло… Жизнь преподносит неприятные сюрпризы. Со временем к этому привыкаешь… Я, во всяком случае, привыкла, — чуть слышно произнесла она, готовая вот — вот расплакаться.
— Ты должна быть страшно зла на меня.
— Ничуть. Ты же пьян. Пьяным ты нравишься мне больше, чем трезвым, — слова вырвались сами собой. — Так ты более человечен.
— Господи! Ты всегда бьешь без промаха, да? — Ангелос тяжело опустил голову на подушки, нездоровая бледность покрыла его лицо. Он закрыл глаза. — Теперь мне все ясно. Я совсем тебя не знаю… совсем, — еле слышно пробормотал он.
— Постарайся уснуть, — сказала Макси.
— Пав так низко, можно лишь подниматься, — решительно заключил он.
Ей следовало его ненавидеть. Она просто должна была ненавидеть его за то, что своими словами он разбил ей сердце. Но вот в чем беда: она любила его, несмотря на все недостатки. Это невозможно было объяснить. Просто любила, и все. И очень сильно любила. Он только что отверг ее, а ей хотелось лишь укутать его одеялом и убаюкать. Измученный и ранимый, он казался Макси несравненно более привлекательным. Она-то наивно полагала, будто он расстроился из-за того, что не сумел произвести на нее должного впечатления в постели…
С тех пор как Ангелос узнал, что стал ее первым мужчиной, он, естественно, ломал голову над тем, как она была связана с Лиландом. Потому что, совершенно очевидно, их отношения не были основаны на сексе. Дальше он вспомнил о ссуде и копнул глубже. Теперь он знал всю ее печальную историю, ее доброе имя было восстановлено в его глазах. Но какая ей от этого польза?..
На следующее утро Макси проснулась в объятиях Ангелоса. Это был рай.
Ночью он снял с себя рубашку. Томно разжав губы, она провела кончиком языка по гладкой коже загорелого плеча. Чудесно! Она с удовольствием вдохнула до боли знакомый запах. Настоящий мужской запах, с легкой примесью ароматного мыла.
Возможно, ей никогда уже не суждено проснуться рядом с Ангелосом. Он сейчас с ней лишь потому, что уснул. Эта мысль вернула ее к реальности. Она потеряла его, но ведь он никогда по-настоящему и не принадлежал ей. Он гнался за мечтой, за Снежной Королевой, — обычная женщина была ему не нужна. И после того, как она столько притворялась, стоит ли его в этом винить?
Макси погладила ладонью мускулистую грудь, притягивавшую ее взгляд, словно магнит. Провела пальцами по вьющимся кольцам черных волос, косну ась плоского мужского соска, затем ее рука скользнула дальше, к его подтянутому животу, обнаружив шелковистую дорожку волос, которая тянулась к… тут Макси испуганно вздрогнула, почувствовав, как изменилось дыхание Ангелоса. Она едва не разбудила его!
Именно сейчас у нее не было сил разговаривать с протрезвевшим и принявшим свойственный ему гордый вид Ангелосом. Вряд ли ему захочется вспоминать пережитые накануне унижение и шок. Макси притихла и, дождавшись, пока его дыхание не станет снова ровным, высвободилась из его объятий и осторожно выбралась из постели.
Подобрав разбросанную одежду, она на цыпочках вышла в коридор. Дверь соседней спальни оказалась открыта, там стоял ее единственный чемодан. Вот лишнее доказательство того, что Макси и так знала: Ангелос вовсе не считал ее своей женой. Ее вещи отнесли в комнату для гостей, потому что и сама она здесь не более чем гостья.
Достав из чемодана белое платье, чистое белье и босоножки, Макси быстро переоделась. Было всего семь утра, но солнце уже припекало. В доме царила тишина. Очутившись в огромной, сверкающей чистотой кухне, Макси налила себе стакан апельсинового сока и взяла пару яблок из огромной корзины, наполненной фруктами. Твердо решив не встречаться с Ангелосом, пока не успокоится и не приведет свои мысли в порядок, Макси вышла из дома. Пройдя через прекрасный сад, она побрела по тропинке, тянувшейся вдоль песчаного берега.
Здесь она наконец вздохнула свободно и дала волю чувствам, заново переживая боль. Брачная ночь обернулась катастрофой. Сумеет ли Ангелос вспомнить все, что она рассказала ему перед сном? Вспомнит ли он, как она глупо всхлипывала рядом с ним? Неужели он все понял? Одна лишь мысль, что Ангелос может догадаться о ее чувствах к нему, вселяла в Макси смертельный ужас.
Прошлой ночью Ангелос впервые не говорил с ней на равных. Сердце Макси сжалось. Забавно, но она и не замечала, что Ангелос всегда обращался с ней как с равной, пока вдруг не переменил тактику. Теперь все было иначе. Маска блестящей неприступной красавицы была сорвана, а под нею оказалась лишь жалкая притворщица. Невинная девушка вместо страстного объекта вожделения. Жертва шантажа, а вовсе не расчетливая и жадная до денег бывшая любовница старика.
И кто бы мог подумать, что у Ангелоса Петронидеса есть совесть! Но, как это ни удивительно, она у него была. Сделанное им открытие потрясло Ангелоса. Но хуже всего — он испытывал к ней жалость из-за ее тяжелого детства и той наивной доверчивости, с которой она поставила свою подпись под ненавистным долговым обязательством. Он жалел ее. От одной этой мысли внутри у нее все переворачивалось.
Ангелос теперь наверняка сожалел об их странном браке, но его также терзало чувство вины. А Макси вовсе не были нужны ни жалость, ни угрызения совести. И вдруг она поняла, как легко можно поправить дело. Действительно, как просто! Всего-то и нужно рассказать Ангелосу о завещании Нэнси Лиуорд. Если он узнает, что Макси вступила с ним в брак по расчету, вряд ли он станет и дальше жалеть ее. По крайней мере это не будет больше задевать ее гордость.
