— А если бы у тебя было столько денег, сколько сейчас у того преступника, что бы ты с ними сделала?
— Отстань, Дилан! — Дженна шутливо отмахнулась.
— Это тайна? Сейчас попробую догадаться… Открыла бы академию полиции для женщин?
— Нет.
— А! — Дилан усмехнулся. — Я понял: ты бы стала владелицей сети «Невкусная пища», а слоган звучал бы так: «Мы за здоровый образ жизни! Гамбургеры — смерть! Безвкусная зелень — жизнь»! — Он мельком взглянул на Дженну. — Лучше умереть, чем так жить!
Она захихикала.
— Да, Дилан, может, ты и прав, что нужно проживать каждый день, как последний. Но нельзя быть полным эгоистом и преследовать только свои цели, забывая об окружающих.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты спросил, куда бы я потратила миллионы, если бы они у меня были… — Дженна выставила ладонь в открытое окно и почувствовала, как сильный порыв ветра не дает согнуть пальцы. — Чтобы меня не загрызла совесть за то, что у меня в ванне шампанское вместо воды, я бы отчислила пару миллиончиков на благотворительность.
— А остальные? Купила бы виллу?
— Нет. Наверное, я бы много путешествовала. В мире столько загадочных вещей. А может, стала бы искать старинные сокровища… Деньги бы шли на финансирование экспедиций… Очень занимательно! — Дженна убрала руку и прикрыла окно. — Жаль, что это только мечты…
Дилан посмеялся.
— Никогда не отказывайся от своей мечты, иначе она от тебя откажется! — проговорил он и повернул машину направо.
До дома мисс Тринити оставалось несколько минут езды.
Когда они приехали, то застали мисс Тринити в очень взволнованном состоянии. Она не находила себе места — ходила кругами по комнате, то присаживаясь на кресло, то резко вскакивая. Иногда она подходила к окну, останавливаясь к офицерам полиции спиной, и тихо, еле слышно, всхлипывала, а потом, быстро вытерев слезы, поворачивалась и опять начинала наворачивать круги по гостиной.
— Не волнуйтесь так! — Дженна взяла женщину за руки и крепко сжала ее ладони. — Мы не дадим вас в обиду. Просто делайте то, что мы вам говорим.
Мия кивнула и растерянно посмотрела на сержантов.
— У вас в саду четверо полицейских, еще трое — на летней террасе и в доме. Мы с Морганом будем за стеной этой комнаты. Вам стоит только крикнуть, когда почувствуете, что ситуация выходит из-под контроля. Чтобы потом доказать в суде виновность преступника, мы включим диктофон… — пояснила Дженна. — То, что вы отпустили прислугу, это правильно.
— Меня сержант Морган предупредил, — ответила Миа.
Дженна бросила взгляд на довольного Дилана и продолжила давать указания мисс Тринити.
— Ведите себя спокойно и старайтесь ни в коем случае не провоцировать Юна. Это может быть опасно.
— Я обещаю.
— Отлично. Скоро он будет здесь. Пора занимать свои позиции! Удачи! — сказал Дилан и повел Дженну в соседнюю комнату.
Во всем доме погасили свет, кроме гостиной, в которой осталась Миа. В комнате горел только ночник, да в камине потрескивали дрова, подпитывая огонь. Мия пыталась успокоиться, глядя на танцующие языки пламени, но, вспоминая Юна, любимого Юна, который клялся ей в вечной любви и преданности, мисс Тринити опять начинала сильно волноваться.
Она любила его и ненавидела одновременно. Она так хотела поверить, что Юн ни в чем не виноват, что это всего лишь стечение обстоятельств, но, но, но… Слишком много фактов доказывало его вину. И Миа прекрасно понимала, что сегодняшняя встреча решит все. Этот разговор может перечеркнуть несколько лет их отношений…
Заслышав мягкое урчание мотора, Миа быстро встала с кресла и подошла к окну. Сердце ее замерло. Ей стало тяжело дышать… Юн вышел из своей машины и уже направлялся к дому. Но он был не один. Следом за ним шел еще один Юн Чайн… Ах, нет… Как там говорила эта хорошенькая Дженна, сержант полиции… Вторым был Бо Чайн, брат ее Юна, которого он все эти годы скрывал от нее…
Юн открыл дверь своим ключом и, стараясь ступать неслышно, вошел в прихожую.
Он входил в ее дом, как преступник…
Миа, взяв себя в руки, отошла от окна и встала под аркой в гостиной.
Заметив ее, Юн изменился в лице.
— Миа?.. Я думал, тебя нет дома… — пробормотал он.
— А я не думала, что ты приедешь в мое отсутствие… — ответила она и отошла к каминной полке, где лежал диктофон.
— Ну что ж! Тем хуже… Мне уже все равно! Тогда, может, ты мне сама скажешь… — Глаза Юна загорелись злобой. Его слова были резки и, как лезвия острых ножей, впивались в самое сердце любившей его женщины.
— Что тебя интересует, Юн? — Миа постаралась улыбнуться.
— Где ты его прячешь? А? Где «Эйфория»? — Юн подбежал к любовнице и потряс ее за плечи. — Думаешь, я растеряюсь и разольюсь сиропом от твоей улыбки? Думаешь, я, как другие, буду сейчас с тобой любезничать? Нет, моя дорогая! Кончились игры! Если ты мне сейчас не скажешь, то я… — Юн оскалился. — Ты просто не представляешь, на что я способен!
— Уже представляю! Как ты мог? — Миа посмотрела в его глаза. — Как ты мог, мы ведь любили друг друга!
— Любили? Да уж, особенно ты! А я на все закрывал глаза… — Юн обернулся, когда в прихожей показался Бо. — Поспеши, Миа! Если ты мне не скажешь, куда ты его спрятала, то я сам его найду! А так будет намного хуже, Миа! Намного хуже!
— Я тебя ненавижу, Юн, ненавижу! — с силой проговорила Миа.
Юн отпрянул от нее, словно отброшенный силой ее ненависти, и вдруг, размахнувшись, ударил женщину по щеке.
Она вскрикнула и, упав на пол, горько заплакала.
Даже не взглянув на нее, Юн сделал какой-то знак брату, и тот открыл дверь, ведущую из гостиной.
На секунду глухонемой замер — на него смотрело дуло пистолета Дилана Моргана.
Но вот, сделав неуловимый жест, Бо Чайн выхватил откуда-то оружие, взвел курок и, не задумываясь, выстрелил.
Дженна, метнувшаяся в этот момент между Диланом и Бо, запомнила эти секунды на всю жизнь. Это были очень долгие секунды. Длиной в целую жизнь. Какой-то мерзкий холод сковал ее ноги, стало трудно шевелиться. Дыхание сперло, как будто Дженна только что сорвалась в огромную пропасть. А в ушах явственно прозвучала фраза, сказанная Диланом:
Ведь неизвестно, когда ниточка жизни оборвется. И тогда станет жаль, что не успел, не сумел и не стал…
И Дженне действительно стало жаль. Жаль, что она никогда не встречала рассвет после ночной прогулки, что всегда придерживалась строгого режима. Что никогда не позволяла себе совершать что-нибудь такое, что способно перевернуть мир с ног на голову…
На лице Бо Чайна появилась маска растерянности. Казалось, он не хотел этого делать, он не хотел стрелять в Дженну…
