— Только не говори, что передумал.
— Нет, но…
— Я знаю, что ты не хочешь жениться. Я тоже не хочу замуж. Я просто хочу этого… тебя… сейчас.
Теперь уже обе руки Гранта лежали на ее плечах.
— Энни, ты уверена? Точно? Ведь ты и Гриффин никогда…
— Да, мы с Гриффином не занимались любовью. Но я не девственница, Грант, и понимаю, что делаю. — Энни сократила расстояние между ними, обвила руками его плечи и притянула его рот к своему. — Поцелуй меня.
Грант выполнил приказание. Ее соски дразняще терлись о грудь Гранта, заросшую густыми, но мягкими волосами. Энни чувствовала жар его тела, руками ощущала, как перекатываются под кожей мускулы. С груди ее пальцы побежали по животу вниз. Грант вздрогнул и простонал:
— Энни…
— Я хочу попробовать тебя на вкус, — прошептала она и наклонила голову.
Когда ее язык коснулся влажной солоноватой кожи на его груди, Грант сказал:
— Все, Энни, пути назад нет.
Он опустился перед ней на колени. Его ладони ласкающе скользили по плечам, груди, животу, пока не легли на шелковистый холмик. Энни молила, запрокинув голову:
— Пожалуйста, Грант, пожалуйста…
Он кивнул и потянулся к своим брюкам. Энни услышала звук разрываемой фольги, и понимающая улыбка тронула ее губы.
Грант приподнял Энни, заставив обхватить ногами его бедра, и рывком вошел в нее. На мгновение оба замерли, глядя в глаза друг другу, затем начали двигаться во все убыстряющемся темпе. Энни начала сотрясать дрожь. Наконец она выгнулась назад, подав бедра вперед, чтобы Грант мог проникнуть в самые ее глубины, и громко застонала. Он последний раз глубоко вонзился в нее, вздрогнул и выкрикнул ее имя. Обессиленные и пресыщенные, они тяжело сползли на пол, поскольку ноги не держали их.
— Ты не хотел бы переместиться на кровать? — спустя какое-то время спросила Энни не без лукавства.
Такое с ним случилось впервые. Обычно после занятий сексом его неумолимо клонило в сон. Но сейчас, когда рядом с ним уютно устроилась Энни, рука которой играла волосами на его груди, он был бодр и готов к продолжению. Теперь он знал, каково это — быть внутри нее, знал, как она стонет от наслаждения. Гранту хотелось слышать этот стон снова и снова. Только теперь они будут любить друг друга медленно и томительно. Энни застала его врасплох, обезоружила, ошеломила. Ему следовало донести ее до кровати, а не горячечно овладевать, прижав к входной двери. С улыбкой он представил, что подумал его сосед напротив.
— Чему ты улыбаешься?
— Я удивляюсь, почему старик Каммингс еще не позвонил в нашу дверь.
— Кто?
— Сосед из квартиры напротив. Мы зовем его нашей «камерой слежения».
Энни рассмеялась.
— Он наверняка решил, что у тебя что-то с дверью и ты ее выбиваешь изнутри.
— Кстати, как твоя спина?
— Отлично, разве что пара синяков проявится.
Энни пожала плечами, отчего ее груди поднялись и опустились, приковав взгляд Гранта. Он накрыл их ладонями, потеребил соски, отчего они сразу затвердели. Убирая волосы с ее лица, он почувствовал, что они влажные, как и кожа Энни.
— Так о чем мы говорили? — с лукавым блеском в глазах спросила Энни.
— Какая разница?
Энни засмеялась и прислонилась лбом к его лбу.
— Кто мог представить, что это случится?
— Я. — Он взял ее за руку, переплетя ее пальцы со своими. — Я больше ни о чем думать не мог после самого первого твоего поцелуя.
Энни усмехнулась, отчего на одной ее щеке появилась очаровательная ямочка.
— А я и представить себе не могла, что в Нью-Йорке может быть так интересно.
— Интереснее, чем в Локетте?
— Несравнимо.
— Что, в Локетте ничего подобного не случается?
— Случается, конечно. Но это немедленно становится достоянием гласности. Если ты пошла с мальчиком прогуляться к озеру, к полуночи общественное мнение вас уже поженит.
— И часто ты ходила к озеру?
— Нет.
— Да ладно!
— Честно. Я не была популярна среди мальчиков Локетта.
— Почему? — Удивление Гранта было неподдельным.
— Думаю, я была слишком не похожа на других. Имела слишком высокие требования. Была слишком романтичной… Всего было слишком.
— Я рад, что ты здесь, — немного невпопад заметил Грант, очерчивая пальцем линию ее скул. — И рад, что мы встретились.
— Я тоже. — Энни отвела взгляд, смущаясь направления, которое приобрел их разговор.
— Если ты так мечтала покинуть Локетт, почему не сделала этого раньше? — с любопытством спросил Грант.
Энни вздохнула.
— Прежде всего, я даже не представляла, какой у меня есть выбор. Кроме того, один за другим умерли родители…
— Когда это произошло?
— Мама умерла, когда мне было шестнадцать, папа — когда мне было двадцать три и я только закончила Техасский технологический институт.
Грант погладил ее по щеке.
— Ты была еще слишком молода для таких потерь.
Энни немного помолчала, потом продолжила:
— Сколько себя помню, я всегда мечтала уехать из Локетта. Но потом… Даже не знаю. Может быть, оставаясь, я чувствовала себя ближе к родным? У меня был дом, и, уехав, я рисковала его потерять, ничего не обретя взамен… Не знаю. — Энни тряхнула головой, прогоняя грустные мысли.
— Ты поэтому так стремилась выйти замуж? Ты хотела иметь семью, близких?
— Может быть. Я действительно хотела иметь семью, дом, который могла бы назвать своим. Я жила в доме родителей, и, хотя он был моим с самого рождения, мне было очень тоскливо в нем. Все в нем — от качелей на веранде до электроплиты — напоминало мне о папе с мамой. Я хотела убежать от этих воспоминаний. — Она положила руку на его грудь. — Не то чтобы я хотела забыть их, нет. Просто я хотела, чтобы эти воспоминания не преследовали меня, не мучили. И дело не только в доме. Я помню, как впервые попробовала мороженое — папа купил мне рожок с разноцветными шариками. Бакалейный магазин напоминает, как я делала покупки с мамой и какой прекрасной кулинаркой она была. Она всегда говорила, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Впрочем, у меня есть альтернативный вариант. — Энни просунула руку между их телами и коснулась его плоти, которая отреагировала немедленно.
— Энни… — охнул Грант.
Она завладела его мочкой и стала ее нежно посасывать, затем проложила дорожку поцелуев вниз по шее к ключице. Грант застонал и притиснул ее к себе.
Гранта разбудил луч солнца. Он заворочался на своей половине кровати, и вдруг его ноздрей достиг какой-то неуловимый непривычный аромат. Энни.
