– Ты будешь моим самым сладким и самым несбыточным воспоминанием, Ден Стаут.
Что сказать в такой ситуации? С чего начать разговор? С поцелуя в щечку? Это так пошло. С рукопожатия? Полный идиотизм.
– Здравствуй, Дениза. – Они встретились под сломанными часами недалеко от город-ского парка.
– Здравствуй, Ден. – Она сама обняла его и прижалась щекой к его губам.
– Спасибо, что пришла. – Почему-то ситуация напомнила ему какое-то жертвоприношение. Он ожидал пощечины, крика, упреков, обвинений, хотя бы слез. Вместо этого его поцеловали, взяли под руку и повели по площади. Именно повели – тело плохо слушалось, и, если честно, он с трудом уже понимал, на каком свете находится.
– Хотел извиниться, во всем виноват я. Не знаю, как это случилось. – Они уселись на просохшую под весенним солнцем скамейку.
– Мы виноваты в равной мере. – Она сказала это как-то печально и светло, с улыбкой глядя ему в глаза. – Это ничего не меняет, Ден. Важно другое. Если мы начнем встречаться, это не принесет нам счастья. – Она коснулась рукой его подбородка.
– Да. Ты права. Мне не хочется, чтобы ты вспоминала обо мне, как о какой-то свинье… Я правда… – Он запнулся и замолчал.
– Молчи. Ты самый удивительный мужчина, которого я встречала в своей жизни. Мне хочется, чтобы мы остались просто друзьями. Жаль терять человека, с которым можно так поговорить, как с тобой, Ден. Если ты обещаешь, что сможешь сохранять отношения такими, какими они были до сегодняшней ночи, я готова остаться твоим другом. – Она перевела дух и тревожно закуталась в плащ.
Ден сидел со странным выражением лица. Бледный, с воспаленными глазами, он, казалось, напоминал тень самого себя.
– Почему ты молчишь? – Она взяла его за плечи и заглянула в лицо.
– Прости меня. Я согласен с каждым твоим словом. Ты самая удивительная девушка на свете, но все так сложилось… В общем, я хочу быть для тебя другом, Дениза, и я сделаю все, что бы ты не пожалела о том, что доверилась мне.
Они обнялись и притихли на рыжей скамейке под лучами нежаркого весеннего солнца. Это не было объятие влюбленных. Нет, скорее это походило на прощание двух уставших людей, которые поняли, что им не судьба быть вместе. По крайней мере, не в этом жестоком мире.
Просто гениально, черт меня подери! Герой-любовник соблазняет несчастную художницу, после ночи любви они расстаются навсегда… Гадость какая. Просто удивительно, что Дениза общается со мной после этого. Он сидел в своем кабинете на шестом этаже и смотрел в окно. Деловой Лондон, ничего впечатляющего. Везде живут люди, они ходят друг к другу в гости. Гуляют, заходят в закусочные, занимаются любовью, ссорятся, мирятся, обманывают друг друга, клянутся в верности, расстаются навсегда. Машины несутся по автострадам, и в них тоже сидят люди… И все это здание наполнено, словно улей, и в каждой соте сидит индивидуум, который думает, что он центр этого мира, и он идиот, потому что это самое большое заблуждение в его жизни. И вот этот конкретный индивид именно в этом офисе, похоже, влюбился в женщину, но со свойственной всему человеческому роду тягой к саморазрушению собирается жениться совсем на другой женщине. Очевидно, где-то в отдаленном уголке своей души он чувствовал, что поступает как болван, но признаться в этом – значит признаться и в других своих ошибках, что совершенно недопустимо, потому что привело бы к цепной реакции разрушения всего выстроенного им мира. Первой ошибкой было то, что он не сумел воспротивиться воле отца и позволил отдать себя на юридический, потом послушал мать, которая сказала, что он убьет отца, если не станет адвокатом, а бросит свой колледж и попробует выучиться на хирурга. Полной ошибкой было работать дальше, притворяясь, что юриспруденция ему нравится, и совсем уж не стоило идти на стажировку в эту чертову фирму. Он послушался Мелинду, с которой тогда только познакомился. И вот теперь он собирается жениться на чужой, незнакомой и нелюбимой женщине, с которой общался чуть меньше года, несмотря на то что влюбился в девушку, которую знал едва месяц, и уже не представлял, как будет без нее жить. Любимая присказка в их семье звучала так: «Не важно, что ты чувствуешь, важно, что о тебе думают».
Папа, ты, наверное, гордишься мною на небесах, подумал Ден, и ему стало тошно. Он встал, открыл окно и вдохнул весенний воздух – пахнуло смогом, гарью и сыростью. Он скривился, захлопнул створку и, расстроившись еще больше, вернулся обратно за стол. Вот дерьмо! Это не жизнь, а какой-то ужас – дышать этой гадостью… Хорошо, что бросил курить. При воспоминании о сигаретах засосало под ложечкой. Захотелось затянуться и, окутавшись клубами сизого дыма, забыть ненадолго о своих проблемах. Больше всего Дена убивало то, что его будущий босс порвет все отношения, если он не женится на Мелинде. Нет, так нельзя. Я не смогу, он отнесся ко мне, как к сыну. Он откинулся в кресле. Мне все говорили, что я талантлив, но если человек одарен, он одарен во всем. Математика у меня тоже бы пошла и биология, а по химии мне предлагали делать проект для получения гранта. Ден Стаут – талантливый адвокат. Чушь, я талантливый человек. Теперь слишком поздно, врачом мне уже не стать… Черт, я заблудился по дороге в колледж! Пришел не туда, и теперь меня несет волна, которую выбрали за меня.
В дверь постучали.
– Войдите.
– Мистер Стаут, вас вызывают. – Голос секретарши был очень взволнованным.
– Сам?
В ответ она лишь кивнула и округлила глаза.
– Иду. – Ден встал, поправил галстук, одернул пиджак и вышел из кабинета.
Прихожая шефа была отделана кожей. По крайней мере, создавалось такое впечатление из-за большого количества кожаной мебели, даже отделка стен походила фактурой на кожу. Еще нужно было одеть его противную секретаршу в кожаную юбку, сапоги и фуражку с кокардой, подумал Ден, проходя в приемную.
– Здравствуйте, миссис Мэпл, отлично выглядите сегодня.
– Спасибо, мистер Стаут.
Она действительно выглядела великолепно. Видимо, благодаря успехам пластической хирургии в ее внешности не произойдет ощутимых изменений еще лет тридцать, а то и все сорок.
– Как он? – спросил Ден тоном заговорщика.
– Ужасное настроение, шеф второго отдела уже получил по полной программе, – шепотом ответила она.
– Страшновато. – Ден улыбнулся и отправился к массивной дубовой двери.
Кабинет начальника напоминал ожившую иллюстрацию к фильму об узурпаторах и тоталитаризме. Темный лакированный дубовый пол, белые стены, увешанные грамотами и аудиторскими сертификатами, огромный фундаментальный стол, черный и радикально квадратный. Над ним почти под потолком висел на стене огромный британский флаг.
