— А ключ от его квартиры у тебя есть?
— Нет, вот об этом мы как-то не подумали.
— Так… А особо ценные вещи у тебя были?
— Льюис!!!
— Ну не кипятись, я просто прорабатываю все варианты.
— В следующий раз подумай два раза, прежде чем озвучить такую мысль! Иначе ходить тебе с расцарапанной физиономией.
— Ой, боюсь, боюсь… Ладно, давай подождем до завтрашнего утра, и, если ничего не прояснится, будем искать твоего блудного Ромео.
В начале двенадцатого Иви сидела на кухне и кусала ногти. Повара уже ушли, и некому было сказать ей, что дело это бессмысленное и некрасивое. Впрочем, если бы кто-то что-то и сказал, то был бы немедленно и грубо послан ко всем чертям.
Льюис ушел минут двадцать назад, предупредив ее, чтобы она не делал глупостей, а если уж очень захочется, до невозможности терпеть, то пусть сперва позвонит ему. Иви подумала, что он все-таки очень хороший парень и зря она на него сердилась.
— Иви! Ты тут надолго? — в дверях появилась Бигги.
Бигги нравилась ей больше других девчонок в силу своей колоритности: высокая, дородная, с густыми светлыми волосами и угрюмым лицом — настоящий персонаж немецких народных сказок. Неизвестно, что привело ее в Штаты из Германии, где она наверняка смотрелась очень органично, но, похоже, она и здесь чувствовала себя неплохо.
— Там тебя спрашивают!
— Кто? — Иви подскочила, как ошпаренный котенок.
— Какой-то парень…
— Ой! Иду!
Глубину ее разочарования может постичь лишь человек, который ожидал получить в подарок на день рождения яхту с белым парусом — а получил макет корабля в стеклянной бутылке. Парень и в самом деле имел место быть, но на Алана он вовсе не походил: очень высокий, с не самой лучшей осанкой и растерянным выражением на простоватом лице. Светлые волосы сильно отдавали рыжиной, и вообще он явно был англичанином. В последнее время Иви испытывала к ним острую неприязнь.
Но даже если у этого парня и были в предыдущем поколении выходцы с Туманного Альбиона, его выговор заставлял в этом сомневаться. Говорил он как истинный американец.
— Мисс Хант?
— Да, это я. — Иви часто моргала.
— Мое имя Генри Принс, я друг Алана.
— Что случилось? — едва выговорила Иви. Ей показалось, что земля вот-вот вывернется у нее из-под ног и сделает сальто назад.
— Ничего серьезного, вы не волнуйтесь, он жив и вообще… в порядке.
— Тогда почему пришли вы, а не он? Извините за грубость ответа.
— Мм… Дело в том, что он не смог… По объективным причинам.
— Каким таким объективным причинам? Диана вернулась и устроила ему выволочку, найдя сумку с моими вещами?
— Нет, что вы. Он в тюрьме.
— Что?!
— Ну вы не переживайте, его выпустят под залог.
— Почему до сих пор не выпустили?
— Пятница, вечер… Мы не успели. Все уже разошлись по домам. Освобождение можно будет оформить только в понедельник.
— В понедельник?! Вы с ума сошли? Два дня в тюрьме?!
— Ну, я не совсем точно выразился… В камере предварительного заключения в участке.
— Это из-за меня? — упавшим голосом спросила Иви.
— Из-за Джеймса Уэста, — дипломатично ответил Генри.
— Значит, все-таки из-за меня…
— Мисс Хант, сейчас не время убиваться, тем более что ничего особенно страшного не произошло. Найдем хорошего адвоката, вытащим Эла. Все будет о'кей. Алан попросил меня сообщить вам и отвезти к нему.
— А почему он не позвонил мне? — запоздало удивилась Иви.
— У него было право на один звонок, и… как бы вам сказать…
— И я не тот человек, который мог бы решить его проблемы, — закончила за него Иви.
— Ну примерно так.
— Понятно. Спасибо, Генри.
— Да особенно не за что. Пока. Вы готовы ехать?
Иви обернулась к Бигги.
— Давай-давай, поезжай, пока предлагают, — добродушно проворчала та. — Я сама все закрою.
— Хорошо, Генри, тогда дайте мне пять минут, чтобы переодеться. И еще раз спасибо.
Она сказала это так искренне, что Генри засмущался.
Алану казалось, что он сходит с ума. Не то чтобы он не мог до конца поверить в то, что с ним происходит — скорее, его беспокоила собственная реакция на это происходящее.
Неделя, которая, слава богу, подходила к концу, перевернула всю его жизнь.
Он завалил самую перспективную сделку сезона. Потерял место, за которое отчаянно и долго боролся и которое занимал по праву — по праву сильного, умного и удачливого. Потерял доверие босса. Потерял половину зарабатываемых денег. Потерял любовницу-красавицу, с которой много месяцев делил постель.
Он избил человека — холодно и одновременно яростно. С удовольствием, потому что за дело.
Он, как в омут, бросился в отношения с девушкой, о существовании которой еще и не подозревал в прошлое воскресенье. Он испытал желание открыть душу почти незнакомому человеку, стал заботиться об этом человеке, подружился с ним… и разглядел-таки в нем нежную, искреннюю девушку, красивую, как летний день, и чувственную, как самая тщательно скрываемая фантазия.
Ему открылись такие тайны возможной между людьми близости, которые он почитал атрибутом романтических фильмов и сентиментальных романов.
Он впервые за очень долгое время почувствовал себя по-настоящему живым.
И, черт возьми, он ощущал, что все складывается как нельзя лучше и ему повезло, что стерва Фелиция выкинула этот фортель, потому что иначе он, возможно, не получил бы от судьбы второго шанса встретиться с Иви, и всего остального тоже не было бы, а ведь ради этого «остального» он готов был хоть каждый день лицезреть Саймона, включая праздники и выходные.
Стоит ли роман с девушкой мечты потерянной зарплаты и пары ударов по честолюбию?
Определенно стоит.
Здравый смысл — а точнее просто клубок извечных опасений, присущих каждому, кто становился свидетелем чужих ошибок или сам набивал шишки, — буквально бился в истерике, но не мог пробиться через это ощущение удовольствия и искренней, дерзкой радости от произошедших в жизни изменений.
Подумать только, а ведь еще в понедельник он был убежден, что в его жизни разразилась катастрофа! Никакая это не катастрофа, а если даже и так… стихийное бедствие, оказывается, тоже может быть триумфом естественности.
Особенно когда жертва получает поделом.
И даже сейчас удача не оставила его. В качестве сокамерников ему достались не какие-нибудь скотоподобные дегенераты, а вполне безобидные парни: совсем молоденький парнишка-наркоман, который, видимо, пребывал под кайфом, никого не трогал, ничего не говорил, а только сидел в уголке и время от времени загадочно хмыкал; бомж явно интеллигентного происхождения и, как принято сейчас говорить, афроамериканец, которому не пришлось два раза объяснять, что Алан никаких с ним контактов не желает.
