Иветт поняла, что бывшая свекровь не поверит ни одному ее слову. Элис с первого дня настраивала Дика против жены и искусно оперировала своими лживыми измышлениями. Поставив себе целью разрушить их семейную жизнь, Элис Доул считала, что все средства хороши.
Взглянув на циферблат будильника, Иветт вздохнула. В последнее время она не испытывала никакого желания вылезать из постели. После возвращения в Монреаль она вообще пребывала в апатии, и ее родители не были единственными, кого беспокоило ее состояние. Мэдж тоже волновалась не на шутку, особенно после того, как Иветт решительно отказалась рассказать, что произошло в Олтамахо. Впервые за годы дружбы между подругами возник невидимый барьер, и никакие попытки Мэдж не могли расшевелить Иветт – она замкнулась в себе, категорически не желая общаться. Ее переживания были слишком мучительными, чтобы доверить их кому-то.
Кроме того, Иветт не могла не признать собственную глупость. Все эти годы она думала, что Дик хотел развода и использовал ее отношения с Андре, стремясь достичь желаемой цели. Она и представления не имела, что Элис самым бессовестным образом оговаривала ее!
Беда заключалась в том, что Иветт даже не догадывалась об интригах Элис, иначе получила бы ответ на вопрос, почему ее брак потерпел крах. Кто знает, как долго Дик питался чудовищной ложью матери? Его отношения с Иветт были на грани с тех пор, как он вернулся из Европы. Может, между ним и Ширли ничего бы и не произошло, если бы Дик не был уверен, что жена завела роман?
Все эти мысли не давали Иветт возможности расслабиться. Могла ли она заставить себя поделиться ими с Мэдж? Конечно нет! Слишком тяжело было вспоминать, что сказал Дик своему отцу в ту ночь, когда погиб Андре. Невыносимо было и осознавать, с какой легкостью она превратно истолковала поведение мужа впоследствии…
Зазвонил телефон, и Иветт, схватив подушку, положила ее на ухо, чтобы не слышать заливистых трелей. Однако это не помогло, и тогда она выдернула телефонный шнур из розетки. Назойливый непрерывный звук продолжал преследовать ее, и только тогда до Иветт дошло, что звонят вовсе не по телефону, а во входную дверь.
Она решила не открывать, но тут же подумала, что по задвинутым шторам можно определить, что хозяйка квартиры дома. Впрочем, если бы шторы были раздвинуты, Мэдж, например, все равно вряд ли поверила бы маленькой хитрости подруги. Как не поверила и в то, что Иветт отказалась посетить свою первую персональную выставку.
Поняв, что визитер попался настырный и не уйдет, пока не увидится с ней, Иветт решила открыть. Однако стоило ей подняться с кровати, как внезапная волна тошноты подкатила к горлу. Зажав рот рукой, Иветт едва успела добежать до ванной.
В течение нескольких последующих минут назойливая трель звонка тонула среди тяжелых ударов сердца Иветт. Ее выворачивало наизнанку, и в мгновение ока она так ослабла, что едва держалась на ногах. О Господи, страдальчески думала Иветт, этого еще не хватало! Что я умудрилась съесть? Неужели вчерашний ужин, заказанный в китайском ресторанчике, теперь выходит мне боком?
К ее облегчению, тошнота прекратилась так же неожиданно, как и началась. Умывшись и вытираясь полотенцем перед зеркалом, Иветт рассматривала свое отражение. Да, лицо бледное и осунувшееся, но, как ни странно, чувствовала она себя почти нормально. Внезапно Иветт поняла, что в квартире стоит тишина. Ага, незваный гость не выдержал и ушел! Что ж, если приходила Мэдж, это не значит, что она не вернется.
Неожиданно Иветт пронзила догадка. Прошло как раз шесть недель, как она уехала из Олтамахо, и за все шесть недель у нее не было привычного женского недомогания. За все время!
Удивительно спокойная, она покинула ванную комнату, вернулась в спальню и вытащила из ящика комода дневник, в котором записывала даты и места встреч и прочие необходимые вещи. Иветт лихорадочно листала страницы в поисках нужной даты.
Через несколько минут она захлопнула дневник и, бросив его в ящик, тяжело опустилась на край кровати. Так. Сомнений больше не было. Ее организм работал как часы и уже сказал ей главное, а отметка в календаре просто подтвердила правильность догадки.
– Я беременна! – громко сказала Иветт, будто, чтобы поверить, ей было необходимо услышать это слово. – У меня будет ребенок!
Ребенок! После множества бесплодных усилий, когда она уже готова была поверить, что не в состоянии забеременеть, невозможное случилось! Ребенок Дика уже шесть недель жил внутри нее собственной жизнью!
Нужно взять себя в руки, жестко осадила себя Иветт, ведь я пока не знаю этого наверняка. Возможно, это связано с переездом из одного климатического пояса в другой. Возможно, виной всему мое эмоциональное состояние. Возможно, из-за стресса нарушился обмен веществ. Возможно… Возможно…
Но в глубине души Иветт все же не сомневалась, что беременна. Когда она положила руку на живот, то испытала растущую уверенность: ребенок действительно существует. В последний раз они с Диком отдавались друг другу с такой всепоглощающей страстью…
Дик. Что сказать ему? И говорить ли вообще? Открыться – значит пойти на риск. А что, если Элис, узнав о ребенке, отнимет у меня младенца? Но как я могу скрыть от Дика правду? Ведь ребенок и его тоже!
В это время кто-то снова позвонил в дверь квартиры. Очевидно, Мэдж вернулась, подумала Иветт. Ах, как некстати! Я не в состоянии разговаривать с ней сейчас, мне нужно время, чтобы собраться с мыслями и сообразить, что же делать.
Конечно, пока я не стану сообщать Мэдж о моем открытии, решила Иветт, направляясь в прихожую. Похоже, Мэдж не снимает пальца с кнопки звонка, обычно она более терпелива. По-видимому, ее привело сюда что-то действительно важное.
– Мэдж? – спросила на всякий случай Иветт, готовясь отодвинуть щеколду.
– Это я, Дик, – услышала она в ответ. – Ив, это я, открой! Я уже начал думать, что Мэдж ошиблась, сказав, что ты дома.
Иветт прислонилась к двери, все еще не в состоянии поверить, что пришел Дик.
– Это ты? – недоверчиво переспросила она.
О Боже! Сама судьба привела его! Но что Дик делает в Монреале? Не мог же он догадаться о ребенке?!
– Ив, пожалуйста, впусти меня! – Теперь его голос звучал нетерпеливо, требовательно. – Имей в виду, я не уйду, пока не поговорю с тобой.
– О чем? – спросила она дрожащим голосом и услышала за дверью тяжелый вздох.
– Позволь мне войти, и я объясню тебе, – настаивал Дик. – Пожалуйста, Ив. Это важно. Я проделал немалый путь не для того, чтобы разговаривать с тобой через дверь.
– Я… я не одета, – сказала Иветт первое, что пришло ей в голову. На ней действительно была только ночная рубашка, и Иветт не хотела представать перед Диком в подобном виде.
