Губы Джонти дрогнули. Привлекательный? Да, конечно, это так, если вам нравятся властные мужчины, а поскольку для себя она уже решила, что ей такие не нравятся, то очень трудно было согласиться с мнением Силлы.
– И?..
– Ну, затем он познакомился с Изабель. Мама и папа сказали, что наконец-то дальнейшие события перевернут жизнь всех. Он на крючке... и мне казалось, что они очень довольны друг другом, Изабель тогда была другой. Да и никто не думал, что наши родители погибнут и дядя Нэт станет нашим опекуном и возьмет нас к себе. – Девушка пожала плечами. – Такое случается. Но никогда не думала, что случится с кем-то из близких.
– Мне жаль, Силла. Что еще можно сказать?
– Со временем свыкаешься со случившимся. По крайней мере, так мне кажется, Рэчел и я свыклись, а вот Дебби чувствует себя очень неуютно, и Марк всегда был такой веселый, жизнерадостный, а теперь у него все идет наперекосяк. Дядя Нэт и Изабель собирались пожениться, Изабель сказала, что всех нас отправят в интернат. Но дядя Нэт вдруг сказал «нет». Он не хотел отправлять нас в интернат. Он сказал, что как раз теперь надо попытаться сохранить семью и вернуть малышам ощущение надежности. Они долго спорили, и в конце концов дядя Нэт привез нас всех сюда, Изабель тоже переселилась к нам, чтобы «получше узнать всех» – так говорил дядя Нэт. – Она вздохнула. – Мне кажется, ей не нравится то, что она узнала, – мрачно откомментировала Силла. – Рик – единственный, с кем она ладит, да еще с Рэчел, которая умеет найти подход к любому. А все потому, что Рик увлекается фотографией. У него великолепные снимки птиц, и они могут часами разговаривать об экспозиции, линзах, затворах и прочем.
– А как насчет твоих эскизов? – мягко подсказала Джонти.
Силла покачала головой:
– К этому у нее совсем иное отношение, я чувствую и понимаю: мои занятия ставят под угрозу ее собственные планы, вот в чем причина. И если бы я была на ее месте, то, вероятно, чувствовала бы то же самое. В центре внимания были бы мои эскизы, а не ее фотобизнес. Изабель сказала, что к тому времени, как мне исполнится восемнадцать, я должна научиться ухаживать за Дебби и Марком и заниматься ими, она сама вернется к своему фотобизнесу, а дядя Нэт будет курсировать между нами, и также заметила, что у меня вся жизнь впереди, чтобы заниматься, чем я пожелаю. И еще сказала, что моделирование может быть моим маленьким хобби, которому я могу посвящать свободное время, пока Дебби и Марк не станут достаточно взрослыми, чтобы самим заботиться о себе. Хобби! – Силла бросила эскизы и повернулась к Джонти, в ее глазах было отчаяние. – Давай откровенно, Джонти, ведь я буду уже старая и седая к тому времени, правда? Ох, ну почему дети растут так медленно? Я искренне люблю их обоих, но, пока они повзрослеют, пройдут годы!
В этой беспомощности Джонти узнала крик души.
Да и правда, может ли кто-то поторопить время? Время – это единственная вещь, на которую нельзя повлиять, ни подогнать, ни замедлить. Здесь человек бессилен!
Бедная маленькая Силла с ее нетерпением жить, с ее желанием сделать все, что она задумала, то, к чему у нее призвание. И не удивительно, что вот она сидит здесь с сердитым лицом, отчаявшаяся, как молодая лань, захваченная в плен неумолимым временем.
– А если тебе поделиться своими планами с дядей Нэтом? – в раздумье спросила Джонти, невольно вспоминая прибежище, которое ей дали сильные руки Нэта Макморрана, уверенность этой широкой груди, к которой она припала щекой в минуту паники. В Нэте Макморране чувствовалась такая твердость, которая предполагала, что в критический момент на него можно положиться. Он не подведет. Он не поддастся панике. Он просто все возьмет на себя. С большой неохотой, но она все же должна была признать, что, помимо чисто физической помощи, он, если к нему обратиться, сможет дать мудрый совет, принять взвешенное решение, если кто-то окажется перед лицом неразрешимой дилеммы, как, например, сейчас Силла.
Но она, по каким-то своим соображениям, думала иначе.
– Я не могу сделать это, Джонти. Мы и так достаточно осложнили жизнь дяди. Ему опять придется разрываться между нами, ведь так? Иногда он выглядит таким обеспокоенным, лицо бледнеет, становится мрачным, и на нем появляются морщины. Раньше он не был таким. И это все из-за нас и Изабель, я не сомневаюсь! Мне кажется, мы тянем его в разные стороны, а это несправедливо после всего, что он сделал для нас. Мы всегда обожали его, а он нас. Ой, Джонти, раньше он был такой веселый. Тебе бы он наверняка понравился...
Джонти искоса взглянула на Силлу... замечание девушки было совершенно искренним, без всяких намеков. Значит, на ее лице отражалась неприязнь к Нэту Макморрану.
– Да, наверное, – заверила ее Джонти. С этими словами она встала и взяла поднос. – Мне пора! Или сегодня ужин будет подан опять на две минуты позже, и я окажусь в собачьей конуре.
На лице Силлы появилась гримаса отвращения, она хихикнула и заговорщически прошептала:
– Именно туда Марк и поместил своих лягушек.
У Джонти округлились глаза.
– Ты хочешь сказать, что он их не выкинул?
– Конечно нет! Только не Марк! Он их посадил в конуру, которую дядя Нэт приготовил для Десмонда. Но Десмонд в ней не живет. Он почти все время проводит с Дебби, а ночью лежит по другую сторону кисеи возле ее раскладушки. В конуре есть дверца, которая закрывается. А смотровое отверстие Марк затянул сеткой для ловли птиц. Только никому не говори, ладно?
– Ладно.
Джонти не знала, что ей чувствовать – вину или облегчение, – после того как с ней поделились секретом. Она не хотела состоять в заговоре детского неповиновения! Но в то же время она не могла сдержать улыбку. Не удивительно, что Марк не выказывал признаков обиды, на самом деле он и не думал расставаться со своими любимцами!
Позже вечером она внимательно вглядывалась в его веснушчатую рожицу, когда читала ему и Дебби перед сном. Его выгоревшие на солнце кудряшки, еще мокрые на концах после купания, очень мило обрамляли широкий умный лоб, а темные глаза смотрели на Джонти с невинной прямотой. Маленький озорник! Интересно, что он ответит, если она спросит его о судьбе этих ужасных лягушек? Но не хотелось заставлять его изворачиваться, и Джонти ничего не спросила, хотя ее так и подмывало. Один или два раза она заметила, как они с Деборой обменялись многозначительными взглядами, после чего у них начинался приступ смеха. Попив чаю, он взял фонарь и исчез почти на полчаса, как раз когда мыли посуду. При этом он сказал, что хочет пойти посмотреть, как там Орландо и Теодор. Но когда вернулся, то Джонти не могла не заметить, что его худенькие ручки мокрые, а спереди на чистых шортах цвета хаки темные пятна. Через десять минут эти предательские пятна высохли, не оставив и следа, и тогда Джонти догадалась, что это была вода; он наверняка навещал своих друзей-амфибий!
