Раздался взрыв аплодисментов. Но тут шум перекрыл голос Мартина:
— Где эта фотография? Я вдруг вспомнил! Я не могу ошибиться. Это был ваш отец, да? Невозможно, чтобы на земле существовали два настолько талантливых человека, и между ними не было родства!
Фотография! Где же фотография? Несколько минут все занимались лихорадочными поисками, пока, наконец Дэвид не обнаружил ее на журнальном столике.
Казалось, все затаили дыхание, пока Мартин разглядывал старый, но удивительно хорошо сохранившийся снимок. Наконец он неторопливо произнес:
— Да, конечно, теперь я вспомнил. Не понимаю, почему я не узнал его раньше.
— Но кто это? — спросила леди Ранмир с плохо скрытым нетерпением.
— Его звали Эдком, Фрэнсис Эдком. — Мартин говорил медленно, припоминая давно забытое. — Он был очень хорошим и умным человеком. Помню, он женился на русской девушке, но всего через несколько недель с ним произошел несчастный случай.
Мартин замолчал, в комнате стояла мертвая тишина. Аня слегка дрожала от волнения, ведь перед ней начал раскрываться характер ее давно умершего отца.
— Вы напомнили мне о нем, когда я увидел вас в первый раз, — пояснил Мартин, поворачиваясь к Ане. — Но это было не внешнее сходство, и поэтому я отмахнулся от этой мысли. Я даже решил, что все это мне лишь показалось. Но в лице на фотографии тоже мелькнуло что-то знакомое. Те же глаза… — Он перевел взгляд со снимка на бледную девушку, стоявшую рядом с Дэвидом. — И то, как вы поворачиваете голову, и быстрое изменение выражения лица…
— Вы говорите, что хорошо его знали? — почти шепотом спросила Аня.
— Да, я хорошо знал его. Мы вместе путешествовали несколько месяцев и расстались в Одессе. Там он женился на русской девушке. Ее звали Наташа. Это была ваша мать?
Аня молча кивнула.
— Странное дело! — Мартин вновь принялся разглядывать снимок. — Теперь я вижу: ошибки быть не может. Фрэнсис всех нас заставлял плакать и смеяться. Во время праздников выступал со сценками, пел и всегда был бунтовщиком.
— Он был профессионалом? — спросил Бертрам с плохо скрытым волнением.
— Нет, что вы! Всего лишь любителем. Но помню, как-то он сказал мне, что родом из театральной семьи. У него был старший брат в Англии.
— Брат, добившийся успеха на сцене? — Бертрам уже не мог сдерживаться. — Как его звали?
— Вот этого я не помню.
— Но это очень важно!
— Да? Когда он назвал его имя, оно показалось мне знакомым, потому что я где-то уже видел его до отъезда из Англии. Кажется, оно начиналось на букву «Б». Может, Бертрам? Нет, это вы. Барри? Барни?.. О, я вспомнил! Его звали Бэзил. Точно! Бэзил Эдком. Он тоже был очень красивым мужчиной.
— Он и сейчас красив, — сухо заметил Бертрам. — Это один из известнейших актеров и театральных деятелей. Вы хотите сказать, что Аня его племянница?
— Если она дочь Фрэнсиса, то да.
— Удивительно! — воскликнула миссис Престон. — Он так знаменит! Ты должен был слышать о Бэзиле Эдкоме, Мартин. Даже в Америке.
— Тут какая-то ошибка, — перебила мать бледная и ошеломленная Селия.
— Почему? — резко спросил Бертрам.
— Потому что это так… невероятно. — Было ясно, что Селии не хотелось, чтобы главная героиня этой загадочной истории оказалась в благоприятном свете.
— Такова жизнь, — вставил ее брат. — Ты и представить себе не можешь, Селия, какой удивительной и невероятной была моя судьба.
— Но это другое…
— Нет, то же самое. Разве не хорошо, что Аня племянница известного человека?
— Очень хорошо, — буркнула Селия и погрузилась в угрюмое молчание.
— Значит, мы нашли для вас дядю, Аня. — Дэвид улыбнулся и обнял ее. — Как вы себя чувствуете?
— Не знаю. — Внезапно она повернулась и прижалась к его груди.
Он засмеялся и взъерошил ей волосы. Леди Ранмир, безошибочно угадав, что вот-вот может начаться слишком эмоциональная сцена, быстро проговорила:
— Все это очень интересно, но теперь надо решить, кто сообщит сэру Бэзилу об Ане.
— Но я не хочу, чтобы он знал! — Аня быстро подняла голову.
— Глупости, моя дорогая. Такие вещи нельзя хранить в тайне.
— Почему вы не хотите ему сказать, Аня? — мягко спросил Дэвид.
— Потому что людям не нравится, когда у них вдруг появляются неизвестные родственники. Это может их смутить.
— Не могу представить, чтобы можно было не обрадоваться появлению дочери родного брата! — искренне воскликнула миссис Престон.
— Но вы никогда не были беженкой, миссис Престон, — возразила Аня. — Вы никогда не видели, как перед вами закрываются двери, а люди поворачиваются к вам спиной. Не потому, что они злые, а просто потому, что у них нет места для тех, кто оторван от родины.
— Но если это родной человек, то все обстоит по-другому, так ведь?
— Не всегда. Вы думаете, все люди поступили бы так же, как вы. — Внезапно Аня подошла к миссис Престон, обняла и поцеловала ее. — Я знаю, что вы приняли бы меня с распростертыми объятиями, окажись я вашей внучкой. Я буду помнить вас всю свою жизнь. Но не все люди такие. Этот человек… Этот актер…
— Твой дядя, — быстро напомнил Бертрам.
— Мой дядя… Он известный человек, должно быть очень занятой, у него своя жизнь и своя семья.
— Нет, его жена умерла несколько лет назад, и у него нет детей, — перебил Бертрам.
— Тем более он не захочет, чтобы в его жизни появилась какая-то неизвестная девушка. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным беспокоиться обо мне, чтобы притворялся, что рад меня видеть, желая в душе, чтобы я никогда не родилась. Я не хочу, чтобы он знал! — Аня оглядела всех присутствующих, ее глаза сверкали, а на щеках появился румянец.
Ее слова были такими страстными, что на мгновение все замолчали. Потом Дэвид тихо спросил:
— Что вы хотите, Аня? Сохранить в тайне столь удивительное открытие? Это будет нелегко.
— Мне все равно, — упрямо сказала она. — Я не хочу, чтобы ему говорили. По крайней мере, сейчас.
— Пока вы не добились успеха, чтобы встретиться с ним на равных?
— Да, так и есть.
— А что, если ты вообще не добьешься успеха? Что тогда? — ледяным тоном спросила Селия.
— Я добьюсь успеха, — холодно и с такой убежденностью ответила Аня, что никто не усомнился: так и будет.
— Ну, не знаю, — недовольно пожала плечами леди Ранмир. — Неправильно все это скрывать. Но я думаю, Аня вправе выбирать, когда сообщить о себе дяде. Сегодня очень насыщенный день, Тереза, и мне кажется, нам всем пора отдохнуть. Не станем больше тебя задерживать. Я очень рада, моя дорогая, что Мартин опять под твоей крышей. Правда, не знаю, надолго ли. — И она неодобрительно посмотрела на безмятежного Мартина.
