Она испугалась еще больше, когда увидела, как Том бросился вперед, прямо под копыта взбешенного животного. Казалось, еще мгновение — и лошадь убьет смельчака. Однако ничего подобного не случилось. Сильной рукой ухватив повод, он спокойно заговорил с лошадью и постепенно добился того, что та перестала брыкаться. А затем Том велел наезднику спешиться и отчитал его так, что девятнадцатилетний супермен чуть не заплакал.
Сидя на своем возвышении, Дайана смотрела на сильного, хладнокровного мужчину, открыв рот от восхищения. Его бесстрашие ее не удивило, ее поразил неприкрытый, хотя и сдержанный, гнев. А она-то считала, что хорошо знает невозмутимого Томаса Уильямса!
Он отвел лошадь в загон, вернул парню деньги и приказал больше никогда тут не появляться. Подойдя к Дайане, он помог ей спуститься, и она увидела, что губы у него побелели.
— Том, — робко промолвила она, — ты был потрясающ. Я боялась, что лошадь тебя убьет.
Он взглянул на нее без тени улыбки, потом бесстрастно сообщил ей, что у нее бледный вид и ей лучше прилечь, пока они с Рут покормят лошадей. Дайана заколебалась, но сделала так, как он велел.
Затем на нее обрушился шквал телефонных звонков — сначала позвонила мать, потом — желающие учиться верховой езде и так далее. К тому времени, как она устало и сердито уставилась на телефон, думая: «Попробуй только еще раз зазвонить!» — солнце село, Рут ушла домой, а Том занялся обедом.
Дайана проковыляла в кухню.
— С тобой все в порядке?
— Да, в порядке.
— Но ты молчишь.
— А с кем мне разговаривать — ты же висишь на телефоне? — Он продолжал чистить картошку.
Дайана подперла подбородок рукой, подумала и заметила:
— А ты в ужасном настроении, Том. Меня это не на шутку удивляет.
— Почему? Ты же видела, что произошло.
— Я не о том. Ты был просто замечателен, не только с лошадью, но и с парнем. Если это его ничему не научит — значит, не научит ничто. Просто… я не думала, что ты все еще злишься.
— Я не злюсь.
— Том, Том, кого ты хочешь обмануть?
— Ну ладно, — резко отозвался он, промыв картошку и начиная ее резать. — Если хочешь знать, я не часто выхожу из себя.
— Но у тебя была причина.
— Да. И эта причина — ты. То, что ты рядом.
— Что ты имеешь в виду? — недоумевала Дайана.
— Но не настолько же ты наивна, — коротко ответил он.
— Наверное, наивна, потому что понятия не имею, о чем ты. Хотя… На тебя что, снова напала жажда странствий? И тебе не терпится уехать?
— Вовсе нет…
— Тогда объясни мне, Том.
— Ладно. Я вне себя, и я устал от игр, в которые мы играем.
Губы ее приоткрылись, глаза широко распахнулись.
— Не верю…
— А ты попробуй.
— Я не могу… — Она облизнула губы. — То есть даже если бы и могла…
— А я и не предлагаю спать вместе, пока…
Он бросил на нее презрительный взгляд, и ей стало смешно. Не понимаю почему, но его раздражение доставляет мне удовольствие, подумала Дайана.
Словно прочитав ее мысли, Томас выругался и отвернулся к раковине.
— Почему бы тебе не пойти и не заняться чем-нибудь? — бросил он через плечо.
— Нет уж, лучше давай выясним отношения. Неужели ты хочешь, чтобы я поверила, будто я для тебя желанна сейчас?
Дайана увидела, как он замер, а затем, обернувшись, внимательно посмотрел на нее.
— Я ведь стала тощей как палка, — тихо продолжала она, а потом, с присущей ей прямотой, добавила: — К тому же я могу остаться хромой на всю жизнь. Мы оба знаем, что я никогда не была красавицей, а ты предмет мечтаний многих девушек. Ты не думал о том, что тебе просто нужна женщина, Том? Предпочтительнее без гипса. Может, там, на островах, у тебя не было большого выбора…
— Дайана… Он подошел к ней и крепко обнял. — Ты всегда была язвой, но в уме тебе не откажешь, так что позволь мне кое-что тебе доказать. — Она невольно дернулась, и Томас промолвил: — Не трать силы зря.
Он поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Он знал, как доставить ей удовольствие. Когда Том оторвался от ее губ, Дайана прерывисто дышала, в глазах ее застыло смятение.
— Вот видишь, милая Дайана, — сказал он, отмечая и растерянный взгляд, и румянец на щеках, и бурно вздымавшуюся грудь, — можешь говорить мне все, что угодно, но на твоем месте я бы вел себя иначе. Может, ты начала не с того конца.
Дайана молчала, хотя ей хотелось ответить нечто вроде: «Ну и что дальше?» или же: «Мужчины — они мужчины и есть!» Но что-то удержало ее. Было в его глазах нечто, озадачившее ее. Только она никак не могла понять, что именно.
— Хочешь выпить? — невозмутимо предложил он. — Обед скоро будет готов.
— Не откажусь, — медленно произнесла она. — Спасибо.
После обеда Томас предложил ей сыграть в скрэббл. Дайана пристально посмотрела на него.
— А тебе не пора заняться книгой? Или написать статью для своей колонки?
— Нет, я все утро работал. Спасибо за заботу, — вежливо отозвался он.
Вот, опять то же мимолетное выражение, думала Дайана, пока Том доставал доску для игры. Что же оно означает?
— Дайана! — прервал он ее мысли. — Но у меня есть одно условие. Ты согласна пользоваться только этим словарем? — Томас указал на старый растрепанный школьный словарь, который отыскал на стеллаже.
— Да, согласна, — кивнула она.
— Тогда начнем. Тебе удобно?
— Вполне, — ответила Дайана вежливо, однако глаза ее блеснули, и Томас понял, что она держится настороже.
Они начали играть, в первые полчаса счет был равным, потом Дайана получила сразу три очка и обогнала его. Она не стала скрывать, как ей это приятно. Том вставал, чтобы приготовить кофе и поставить пластинки, но большей частью они были сосредоточены на игре, даже не разговаривали. К середине партии он вырвался вперед. Игра закончилась победой Уильямса, он опередил ее на десять очков.
— Полагаю, — Дайана капризным жестом швырнула на доску деревянную лопаточку для передвижения букв, — я должна утешаться тем, что слова — твоя профессия.
— Конечно, — серьезно согласился Том, — но ты достойный противник.
Она откинула голову назад, встряхнула волосами, как любила это делать, и сказала:
— В картах все может быть иначе!
— Завтра вечером? — Он вопросительно посмотрел на нее.
— Идет, Том. Странно, я совсем не устала, хотя сейчас уже около десяти. Знаешь, это первый вечер, когда меня не потянуло залечь рано в постель.
— Хороший признак, Дайана. — Том собрал в коробку доску, буквы, лопаточки и положил игру на место. — А сейчас чего бы тебе хотелось? — обратился он к ней.
