— Сильно, — кивнул тот. — Шикарная история получится. Обязательно нужно пару слов сказать о самом Макартуре, его семье, первых поселенцах…
— Нужно сходить в библиотеку и в архив, — сказала Саманта. — Там много чего можно нарыть. Как ты думаешь, фотографии хорошие получатся? Освещение, по-моему, было не очень.
— С моей вспышкой можно и в темноте фотографировать, — самодовольно заявил Джереми. — Это тебе не какая-то мыльница, а профессиональный фотоаппарат. Я за него кучу денег выложил.
— Ладно, ладно, не хвастайся. Если бы я не уговорила его попозировать, никакого толку от твоей чудо-техники не было бы.
— Это да, — согласился Джереми. — Не представляю, как это тебе удалось его уговорить. Упрямый, как черт.
— Но он все же согласился оставить свое фото для истории. И даже дом разрешил пофотографировать, и внутри, и снаружи.
— Ему понравилась идея с музеем.
— Я собираюсь всерьез этим заняться, — заявила Саманта.
— Каким образом?
— Для начала отправлю письма с фотографиями в администрацию штата и в несколько благотворительных фондов. А там видно будет.
— Какая ты предприимчивая! — восхитился Джереми.
— А ты думал.
В этот момент Саманта сделала резкий поворот и машину немного занесло. Саманта выровняла автомобиль на дороге и с вызовом посмотрела на Джереми, ожидая нелицеприятных комментариев. Но он беззаботно смотрел в окно и что-то насвистывал. Саманта улыбнулась и решила внимательнее следить за дорогой.
— Интересно, как там дела у Каролины, — сказала она. — Что-то она не звонит.
— Кто бы мог подумать, — сознался Джереми, — но мне ее тоже как будто не хватает…
Он имел в виду то, что в присутствии Каролины у него была реальная причина избегать решающего объяснения с Самантой, а сейчас эта причина исчезла. Они много времени проводят вдвоем, и он давно мог бы сказать ей все, что собирался сказать… Значит, дело было вовсе не в Каролине, а в нем самом. Вернее, в отношении к нему Саманты. Есть Каролина рядом или нет, а Саманта все равно не смотрит на него так, как ему хотелось бы.
— Это совсем не просто, — продолжала Саманта, — наладить разрушенные отношения.
— Пожалуй, — кивнул Джереми.
— Забыть прошлое, простить все обиды…
Она замолчала, а он взглянул на нее с возросшим вниманием. Интересно, о чем это она говорит? Как будто бы о родителях Каролины, но думает в это время о чем-то своем… Может, она все еще не может забыть Дэна Мюррея? Может, он даже звонит ей. Просит прощения. Он же понятия не имеет, о чем она думает, что творится в ее сердце. А вдруг она все еще его любит?
Джереми включил диктофон, надел наушники и достал свой ноутбук. Саманта, решив, что будет ему только мешать, развернулась, чтобы уйти.
— Саманта, — неожиданно окликнул ее он.
— Что?
— Не уходи.
— Но ты же собрался работать…
— А ты? — Джереми смотрел на нее вопросительно.
— Хочешь сказать, что тебе и в этом нужна моя помощь?
— А как же. Без тебя у меня ничего не получится.
— Глупости, — фыркнула Саманта. — Всю жизнь ты писал статьи самостоятельно, а тут вдруг тебе понадобилась моя помощь…
— Я и раньше с удовольствием бы ее принял, только никто не предлагал.
— По-моему, звонят в дверь. — Саманта прислушалась. — Точно.
И она все-таки выскользнула из комнаты Джереми.
Это был посыльный из «Флоресаны». С букетом гардений. Саманта рассеянно взяла букет, закрыла дверь и пошла вверх по лестнице. Она заглянула в комнату Джереми и продемонстрировала ему букет.
— Что это за цветы? — спросил он. — Совершенно в этом не разбираюсь.
— Это гардении.
— Странное название. Как гардины.
— Ничего странного. Красивое название. И красивые цветы. Гардении… — зачем-то произнесла Саманта еще раз.
«Гардении — тайная любовь». Неизвестно откуда в ее голове возникла эта фраза. Белая лилия означает «твоя красота сводит меня с ума», красная хризантема — «я люблю», синий гиацинт — «постоянство»…
— Ох! — вырвалось у Саманты.
— Что случилось? — Джереми поднял глаза от экрана ноутбука.
— Я вспомнила… — еле слышно проговорила Саманта, глядя на букет в своей руке.
— Что ты вспомнила?
— Язык цветов… Помнишь, я писала об этом статью, еще в университете. Красная роза означает «страсть», красный тюльпан — «признание в любви», акация — «скрытая любовь»… А белая камелия — «ты восхитительна».
— Неужели в наше время кто-то об этом знает? — пожал плечами Джереми.
— Похоже, что так.
Саманта пошла в свою комнату и отыскала блокнот, который сохранился каким-то чудом еще с университетских времен и в котором было все о значении цветов.
— Пестрые тюльпаны — «твои глаза прекрасны», — шептала она, листая страницы. — Все сходится.
Или это все же просто совпадение? Но кто, кто посылает ей эти зашифрованные в цветах послания? Сейчас Саманте как никогда хотелось это узнать. Кто же этот романтичный поклонник, знакомый с обычаями куртуазных веков? Должно быть, это очень необычный человек.
— Джереми!
— Что?
— Чего ты на меня так смотришь?
— Как? — Он отвел глаза.
— Не знаю как. Но мне как-то не по себе от этого твоего взгляда.
— Ладно, я не буду.
— А о чем ты сейчас думал? — Саманта отложила в сторону блокнот, в котором делала заметки, и внимательно посмотрела на Джереми.
— Ну… — протянул он. — О разном.
— Например? — не отставала Саманта.
— Я думал о тебе, — выпалил Джереми. Он немного помолчал, сделал глубокий вдох и собрался уже продолжить, но Саманта его перебила:
— А чего обо мне думать, если я здесь, у тебя перед глазами.
— Да. И я думал о том, что это замечательно, когда ты рядом, у меня перед глазами.
— А мне кажется, ты совсем не об этом думал, — сказала Саманта.
— Ты умеешь читать мои мысли? — улыбнулся Джереми.
— А что, разве это невозможно?
— Может, и возможно. Теоретически. Но на самом деле нет.
— Почему это ты так уверен? А вдруг я вижу тебя насквозь?
— Не видишь, — сказал Джереми и закусил губу, уставившись в экран своего ноутбука.
Джереми стоял возле окна и смотрел на огромные снежинки, которые кружились в свете фонарей и медленно опускались вниз. Все вокруг абсолютно белое: дома, дороги, деревья, машины… Очень красиво. До приезда в Нью-Хэмпшир он видел снег всего несколько раз в жизни, и никогда в таком огромном количестве. Он улыбнулся, вспомнив, как сначала этот непрерывный снегопад вызывал у него тревогу. Ему казалось, что скоро все будет полностью погребено под снегом. Но, оказывается, даже если снег идет третью неделю подряд, ничего страшного не происходит: он как-то утрамбовывается, превращается в плотные сугробы и освобождает место для новых и новых миллионов снежинок.
