— Немало. — Почему он никогда не замечал, как сексуально выглядит женщина, разговаривающая о бизнесе во время занятий на тренажере?
— Не думаю, чтобы арендная плата была слишком высокой, иначе там не было бы столько лоточников, продающих дешевые серебряные ювелирные изделия.
Фил открыл рот, но то, что он собирался сказать, так и осталось у него на языке. И перед собой он увидел вдруг не Глорию, а десятки киосков, торгующих гамбургерами и чизбургерами его компании.
Ему это понравилось.
Он быстро вставил новый лист в пишущую машинку и начал печатать все, что только приходило ему в голову. Он не работал в компании вот уже несколько месяцев и не знал, собираются ли они расширяться, но Глория затронула проблему, с которой им когда-то пришлось столкнуться. И ее решение стоило самого пристального внимания.
— Хелло-о-о, Фил!
Он поднял голову.
— Я ухожу.
Он рассеянно кивнул, не переставая стучать по клавишам.
Глория возвратилась в свою квартиру.
Даже если бы она тренировалась голой, Фил не обратил бы на нее внимания!
Ну что ж, в запасе есть еще жакет. Она заставила мать вернуть его, и теперь он висел в шкафу.
Глория приготовила себе салат с обезжиренным майонезом и позвонила матери, чтобы избежать соблазна съесть еще что-нибудь. В последнее время разговоры с ней отбивали у Глории всякий аппетит.
Мать сразу сняла трубку.
— Ты дома! — произнесла Глория, не успев прожевать салат.
— Да, — вздохнула Патриция Кемпбелл. — В последнее время в «Монморанси» стало скучновато. Не думаю, что тебе захотелось бы привести Фила ко мне в гости.
— Нет. Мама, разве тебя нисколько не беспокоило то, что в тот вечер он пришел именно со мной?
— Конечно, нет. Ведь это ты заставила его танцевать со мной, чтобы отвадить других мужчин.
Глория чуть было не поперхнулась.
— Это он тебе сказал? Как он мог?
— Ему и не нужно было ничего говорить. Твоя забота очень тронула меня.
— От папы ничего не слышно?
— Он оставил мне сообщение на автоответчике. В ответ я позвонила тем людям в магазин и попросила передать ему, что у меня все в порядке и я очень занята.
Пора сменить тему. Глория рассказала матери о своем плане создания сети киосков и, к ее удивлению, мать подсказала ей кое-что полезное. Глория тут же схватила лист бумаги карандаш и записала.
— Мама. Ты прямо генератор идей.
— Именно этим я и занималась много лет. Ладно, я посмотрю в своей записной книжке и дам тебе несколько фамилий. Может быть, позвоню кое-кому.
— Это уже лишнее. Я не хочу нагружать тебя.
— Я буду только рада помочь тебе.
Глория положила трубку. Может, теперь мать будет сидеть дома, а не шататься по клубам, и одно это уже хорошо. Занявшись хоть каким-то делом, она будет легче переносить разрыв с отцом и не будет компрометировать дочь.
Через неделю после фиаско в «Монморанси» и после тридцати занятий на тренажере Глория посчитала, что она заслужила мороженое и купила себе целую пинту своего любимого «Чоколейт Рэпидс» с ирисом, орехами, карамелью и шоколадными стружками. Срывая обертку, она чуть не сломала себе ноготь. Она вонзила ложку в мороженое и уже поднесла к губам огромный кусок, но остановилась.
А жакет? Есть ли какой-то прогресс?
Глория посмотрела на мороженое. Ей хотелось мороженого. Ей было нужно мороженое. Она теряла силу воли.
Глория заставила себя пойти в спальню и снять алую тряпицу с вешалки.
В последний раз, когда она примеряла ее, пуговицы едва застегнулись. Может быть, теперь удастся отвоевать еще один дюйм. Это даст ей силы положить мороженое назад в морозильник.
Шелковистое прикосновение ткани возбуждало ее. Глория свободно застегнула пуговицы. Теперь кофточка не обтягивала ее, задираясь на животе, а мягко и соблазнительно облегала грудь.
Неплохо. Интересно, как это выглядит со стороны. Только сначала надо надеть юбку. Стильную короткую юбочку… На которой ей в прошлый раз не удалось застегнуть молнию. Что ж, попробуем сейчас…
Ура! И молния, и крючок на поясе юбки застегнулись без лишних уговоров, и теперь она так же мягко облегала похудевшие бедра Глории, как волшебный жакет — ее грудь.
Глория удовлетворенно посмотрела на себя в зеркало и надела модные черные туфли.
Кажется, она выглядит во всем этом немного вызывающе. Ну и пусть.
Нужно показаться в этом наряде Филу. Глория запихнула мороженое назад в морозильник, взяла ключ и поспешила в его квартиру.
— Фил? Ты дома?
— Входи, — отозвался он.
Пока Глория открывала дверь, Фил передвинул тренажер от стены на середину комнаты и подготовил его.
— Ура! — Сияющая Глория влетела в комнату. — Смотри!
У Фила пересохло в горле.
— Глория?
Она лихо закружилась на месте так, что подол и без того короткой юбки взлетел кверху.
— Ну, как результат?
Фил попытался сглотнуть комок, от волнения подступивший к горлу.
— Ты выглядишь… — Он нарисовал в воздухе какую-то неопределенную фигуру. — Ты… — Внутри у него все задрожало. Он очень испугался, подумав, что в нем просыпается пещерный человек.
Лицо Глории погрустнело.
— Слишком вызывающе? Я выгляжу слишком вульгарно?
— Нет. — Его голос поднялся на октаву. Он откашлялся. — Нет. Очень изящно.
— А как тебе мой жакет? Я тебе его уже показывала, только на вешалке. Помнишь?
Фил с трудом перевел взгляд на алый жакет, который он видел на ней впервые. Господи… Он подчеркивал… Филу было трудно подобрать подходящее слово, чтобы описать женственность ее тела. Непонятно, то ли ткань просвечивала, то ли это была игра его воображения, но ему показалось, что он видит ее грудь. Во всех деталях. Так, словно она обнажена…
— Ну что ты молчишь? Мне так хочется повеселиться! Своди меня в «Монморанси». Ну пожалуйста!
Глаза Фила пожирали Глорию, ее сияющее лицо над самым элегантным в мире красным жакетом, юбку, нежно ласкавшую ее бедра, и пару туфель на высоких каблуках, которые сотворили чудеса с ее походкой.
Эх, парень, и угораздило же тебя!
Фил держал в руке уже третий бокал с безалкогольным напитком, предназначенным для тех, кто за рулем, и пристально наблюдал за танцплощадкой. Глория, утверждавшая, что она не умеет танцевать ламбаду, оказалась невероятно способной ученицей.
Как жаль, что не он стал ее учителем.
Никогда еще великий мужской коллектив не предавал так быстро и так дружно одного из своих членов.
Глорию окружали мужчины, с которыми она флиртовала, танцевала, которых она дразнила. А ведь они знали, что это его девушка… Она… она вся светилась. Фил не хотел, чтобы она светилась для кого-нибудь кроме него.
