— А я думаю, есть в чем. Ведь фактически это я заставил вас пожениться.
— Розлин пошла со мной к алтарю по собственной воле, ее никто силой не тянул. — Голос Стюарта звучал твердо. — К тому же у нее было время привыкнуть к этой мысли.
— Стюарт, я волнуюсь за нее. Жаль, что закон дает незаконным отцам так мало прав в вопросе воспитания детей.
— Да, преимущество всегда на стороне матери, — согласился Стюарт. — Но, папа, дело…
— Конечно, я хотел, чтобы ты женился на Розлин, — перебил его Дик. — Думаю, твоя мама тоже втайне надеялась, что это когда-нибудь случится…
— Может, именно поэтому это и не случалось. Мама не слишком старается скрыть свои мысли.
— Возможно, но женитьба — слишком радикальное средство обеспечить свое участие в воспитании ребенка.
— Погоди, папа… — начал Стюарт.
Розлин зажала уши руками и прислонилась к стене, чтоб не упасть. Некоторое время она была не в силах пошевелиться. Какая-то часть ее сознания отказывалась верить в то, что она услышала, но другая трезво взвешивала все доказательства, подтверждающие, что это правда. Стюарт с самого начала не скрывал, что не желает, чтобы его ребенка воспитал другой мужчина. Чем еще можно объяснить столь резкую перемену его взглядов на брак? То он приходил в ужас от одной мысли о том, чтобы покончить с холостой жизнью, а то вдруг развил бешеную активность, чтобы притащить ее к алтарю…
Розлин знала, что Стюарт ее не любит, и надеялась, что сможет с этим смириться, но… Неужели он женился лишь ради того, чтобы получить законные, неоспоримые права на еще не рожденного ребенка? Все его разговоры о безопасной и стабильной атмосфере, в которой должен расти малыш, на самом деле были лишь дымовой завесой. Оказывается, он готовил себе тылы на тот случай, если они расстанутся.
В том, как он целеустремленно и расчетливо добивался своей цели, было что-то отвратительное. Если Розлин во что-то свято верила, так это в его честность, и сейчас ей была невыносима мысль о том, как жестоко она ошиблась. Ей казалось, что у них есть общая цель — постараться, чтобы их брак удался. Но на самом деле со стороны Стюарта он был не целью, а только средством!
Розлин до этой минуты даже не подозревала, как сильно надеялась на то, что их дружба перерастет в нечто большее. Сдавленно вскрикнув, она подхватила юбки и бросилась вверх по лестнице.
— Розлин!
Она не обратила внимания на возглас Стюарта и, влетев в спальню, попыталась захлопнуть за собой дверь, но он успел поставить на порог ногу.
— Что ты делаешь?
Он нажал плечом, и Розлин почувствовала, как дверь медленно открывается. Она знала, что Стюарт гораздо сильнее ее физически, но не желала сдаваться. Почему-то ей было важно оказать ему хотя бы символическое сопротивление.
Наконец дверь распахнулась, и он оказался в спальне.
— Убирайся! — с ненавистью выкрикнула она.
Стюарт поморщился, прочтя в ее взгляде неприкрытую враждебность.
— Не знаю, что именно ты подслушала… — осторожно начал он.
— Многое! — бросила она.
— Я давно хотел тебе сказать… — Он взъерошил недавно подстриженные волосы, потом потер лоб. — Но не знал, как ты отреагируешь.
— Что ж, теперь ты знаешь, как. — Подбоченившись, Розлин отважно посмотрела ему в лицо.
— Ты потрясена?
Его лицо осунулось и посерело.
— Еще бы! Я-то воображала, что являюсь для тебя чем-то большим, чем… ходячий инкубатор!
Стюарт оцепенел, и его темные брови сошлись на переносице.
— Что-о?! — прорычал он.
— Я не раз говорила, что не собираюсь лишать тебя права участвовать в воспитании ребенка, и считаю, что он только выиграет, имея такого отца, как ты. — От жалости к себе Розлин хотелось плакать, но она сдержалась и даже издала короткий презрительный смешок. — Но, как видно, моего слова тебе было мало. Ты хотел получить официальные права на ребенка, неважно, какой ценой. Что ж, радуйся, я проглотила твою наживку вместе с крючком и поверила, что ты искренне желаешь, чтобы из нашего брака вышло что-нибудь путное.
— Бог мой, так вот что ты услышала! — Стюарт как-то странно рассмеялся.
— А что, есть что-то еще похуже?
— Это зависит от точки зрения, — заметил Стюарт. Его губы сложились в тонкую усмешку, полную самоиронии.
Розлин не понимала его странного поведения, но чувствовала, что каким-то образом причинила ему боль. Такое выражение лица могло быть у человека, которого переехал грузовик. Не находя другого объяснения, она решила, что ему просто неприятно, что его истинные мотивы открылись. Что ж, он все равно уже получил, что хотел, с горечью заключила она.
— Розлин, ты ничего не поняла.
— Конечно, я же полная дура! — с сарказмом заметила Розлин.
В глазах Стюарта вспыхнули огоньки гнева.
— Долго еще ты намерена упиваться жалостью к себе?
— Не пытайся все переиначить! — возмущенно воскликнула она.
— Я не переиначиваю, — нетерпеливо перебил ее Стюарт, — а просто пытаюсь заставить тебя хоть минуту помолчать и выслушать меня.
— О, да, конечно, тебе бы этого хотелось! — За последнее время она и так услышала слишком много. — Не стоит, Стюарт, никакие слова не изменят того, что ты сделал.
Он улыбнулся, не разжимая губ, и искорки гнева в его глазах превратились в тлеющие угольки.
— А что такого я сделал?
Розлин даже задохнулась от возмущения.
— И ты еще спрашиваешь?
Его лицо посуровело.
— Все это напоминает сцену из дешевой мелодрамы. Только учти: я не собираюсь играть роль главного злодея по твоей прихоти.
— Я слышала… — упорствовала Розлин.
— Только часть разговора, — закончил он.
— Продолжение которого было еще хуже, как ты сам только что признался, — возразила она.
— Чтобы иметь возможность судить об этом самой, может, все-таки дашь мне вставить словечко?
Розлин замотала головой.
— Ты, видно, решил, что после нашего развода суд присудит тебе опеку над ребенком. И сколько же по твоим расчетам должен был длиться наш брак? Три года? Год? Ты такой мастер строить планы, что я не удивлюсь, если ты уже нанял команду адвокатов.
— Черт побери! — вскипел Стюарт. — Ребенок еще даже не родился! — Он сделал вид, будто задумался. — Но если бы судья увидел, как ты неуравновешенна…
— Как ты смеешь намекать, что я плохая мать?
— Материнство тут ни при чем. Ты всегда была самой упрямой из всех, кого я знал. В любом споре ты способна видеть только одну сторону.
— Это не спор.
— Точно, просто охота на ведьм.
— Ты что, попытаешься отрицать, что тебе невыносима мысль о том, что твоего ребенка будет воспитывать Кевин?
