Дэвид почувствовал едва заметную перемену в ней по тому, как напряглось ее тело, и понял, что все ее сомнения вновь вернулись к ней.
– Дани, милая, не отгораживайся от меня, прошу тебя. Давай поговорим о нашем будущем. – Он отвел прядь волос с ее лица. – Я хочу сказать тебе кое-что важное. Ты все время пытаешься возвести между нами преграду, но это неправильно.
Она печально улыбнулась.
– Мне кажется, сейчас между нами нет никаких преград.
– Я говорю не о физической близости, а о духовной. То, что произошло здесь между нами, никак не связано с прошлым, верно? Ты считаешь, что я полюбил тебя только потому, что потерял память и не помню ничего, что было со мной прежде, но это не так, уверяю тебя. Мы созданы друг для друга, неужели ты этого не понимаешь? И поэтому, когда мы вернемся к цивилизации, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
В ее широко распахнутых ореховых глазах задрожали слезы, и он отругал себя за необдуманную поспешность.
– Не отвечай сразу. Подумай.
Даньелл ненавидела себя за глупые слезы, но ничего не могла с собой поделать.
– Ты не можешь строить планы и давать обещания, пока память не вернется к тебе.
– К черту мою память! – вспылил он. – Она здесь ни при чем. Я знаю, чего я хочу и что мне нужно. Мне нужна ты, Дани, только ты.
– Но мы не знаем, свободен ли ты. А что, если ты уже связан обещанием с другой женщиной? Помолвлен?
Он точно знал, что не помолвлен, но не мог сказать ей об этом, не признавшись, что память вернулась к нему. Он точно знал, что больше не вернется к прежнему образу жизни, что переродился здесь. Может, это произошло потому, что он был выбит из привычной колеи кораблекрушением и амнезией, а может, из-за Даньелл. Какова бы ни была причина, он не намерен больше растрачивать свою жизнь погоней за деньгами. Может быть, лучше сказать ей об этом прямо сейчас?
Дэвид вглядывался в любимое лицо, в прекрасные карие глаза. Как она воспримет, если он признается, что память вернулась к нему еще утром?
Даньелл пошевелилась, пытаясь высвободиться.
– Дэвид, мне хотелось бы побыть немного одной. Мне надо… надо подумать.
Он взял ее руку, поднес к своим губам и нежно поцеловал.
– Только не забывай, что я люблю тебя, ладно?
– Не забуду.
– И что ты тоже любишь меня.
Даньелл вздохнула. Дэвид протянул ее бежевую скатерть.
– Вот, завернись в нее.
– Спасибо. – Она завязала ткань узлом на груди. – Пойду пройдусь.
– Возвращайся засветло.
– Хорошо, не волнуйся.
Даньелл направилась к океану, а Дэвид смотрел ей вслед. Внезапно у него засосало под ложечкой от какого-то нехорошего предчувствия. Неужели она не сможет простить его, когда узнает об обмане? Ведь она же любит его, хоть и боится пока признаться. Наверное, все же следовало сразу рассказать ей, что память вернулась к нему, тогда в их отношениях не было бы никаких недомолвок и он мог бы надеяться на ответное чувство. Но он струсил, а теперь запутался и не знает, как выбраться из этого положения.
Что делать? – мучительно размышлял он. Признаться сейчас? Но тогда Даньелл может снова отдалиться от него, а она так ему нужна. Ему нужна хотя бы эта ночь. Хочется, чтобы она спала в его объятиях и чтобы, просыпаясь среди ночи, он чувствовал ее рядом с собой. Еще только одна ночь!
Завтра он обязательно обо всем ей расскажет, но сегодняшняя ночь принадлежит ему. Им обоим.
Он нервно расхаживал возле палатки, и сомнения все больше овладевали им. Даньелл уже о чем-то догадывается, потому что заметила перемену в нем, но ей и в голову не приходит, что он обманывает ее. Она сама слишком честна, чтобы заподозрить другого во лжи.
Сможет ли он сделать ее счастливой? Может ли вообще человек с его окружением, образом жизни и эгоизмом, осчастливить такую женщину, как Даньелл?
Она такая добрая, искренняя, терпеливая, нежная. И если она и полюбила его, то уж точно не из-за его банковского счета.
Вдруг Дэвид резко остановился. В мозгу яркой вспышкой пронеслось воспоминание о той ночи, когда взорвалась яхта. Он был на палубе еще до первого взрыва, потому что шел в каюту… Даньелл.
Стоп! Дэвид сел на песок. Была ли эта картина реальностью или это плод его воображения? Он никогда не бегал за женщинами, это не в его правилах.
Он вспомнил обед в большом салоне и то, что Даньелл почти не принимала участия в общей беседе, а потом уклонилась от игры в бридж.
Он не помнил, что заставило его покинуть салон и искать встречи с ней, значит, еще тогда, во время их первой встречи, он почувствовал к ней притяжение? Он шел по палубе, и вдруг раздался взрыв, после чего его отбросило далеко в море. А вскоре еще один взрыв расколол небо, и больше он ничего не помнил. Очнулся только на берегу и увидел Даньелл, склонившуюся над ним.
Даньелл. Чем она так привлекла, околдовала его? До сих пор ни одной женщине после развода не удавалось вторгнуться в его тщательно охраняемую личную жизнь. Почему же он так уверен в глубине своих чувств к ней? Конечно, она хороша, но он знавал женщин и гораздо красивее…
Может, все дело в ее нежной, милой улыбке? Или искреннем взгляде? В ранимости, которую она старается скрыть? В доброте и сочувствии?
Как бы то ни было, но он любит ее, а любовь – это подарок судьбы. А от подарков судьбы не отказываются.
По спине у него пробежал холодок при мысли, что они могли бы пройти мимо друг друга, если бы случайно не попали на этот остров.
На что он надеется, чего ждет от этой ночи? Отсрочки. Да, это так. Ему хочется, чтобы Даньелл предавалась любви, не думая о том, что будет, когда они покинут остров.
Дэвид потер заросший подбородок, мысленно представив, как рассказывает ей о своем выздоровлении, а она в ответ целует его и заверяет, что главное – они вместе, а все остальное неважно.
Он твердо решил изменить свою жизнь, и ему очень нужна ее поддержка, ибо она единственный человек, который ему дорог. Так хочется поскорее познакомиться с ее отцом, ее друзьями. У него нет семьи. Родители погибли в авиакатастрофе несколько лет назад, а друзья, возможно, отвернутся от него, когда услышат, что он бросил бизнес. Ну и пусть. У них с Дани появятся новые друзья. У них будет свой дом где-нибудь за городом, дети…
Дети. Малыши… Воспоминания о детстве причиняли ему боль, ибо он никогда не мог добиться родительского одобрения. И так продолжалось до тех пор, пока он не превратился в машину, делающую деньги. Дэвид никогда не мог понять, как можно любить своего ребенка только за то, что у него талант делать деньги?
Его дети каждый день, каждый час будут знать, что их любят, любят такими, какие они есть, и так будет всегда – всю жизнь.
И он уже нашел женщину, с которой построит новую жизнь. Правда, между ними еще остается много недоговоренностей, страхов и сомнений, но все это преодолимо.
