Кэтрин закрыла лицо руками. У нее закружилась голова.
Рональд, дорогой и любимый, которому она так верила, обманул ее!
Кэтрин пошатнулась и упала без чувств на пол.
Она пришла в себя от резкого запаха нашатыря. Первое, что Кэтрин увидела, открыв глаза, было встревоженное лицо Джорджа Эскотта, склонившегося над ней.
— Как ты, Кэтти? — прошептал он.
Нормально, попыталась ответить Кэтрин. Но обнаружила, что голос пропал: она только беззвучно шевелила губами.
Лицо Эскотта исказила гримаса боли.
— Тебя обнаружила Мэри, когда зашла, чтобы пригласить выпить чаю, — торопливо заговорил он, стараясь не смотреть на измученное личико дочери. — Она немедленно позвонила мне. Я примчался и нашел тебя и вот это…
Эскотт кивнул головой в сторону туалетного столика, на котором лежали злополучное письмо и фотография.
По щеке Кэтрин скатилась слезинка.
— Не надо, — жестко сказал Эскотт. — Этот мерзавец не стоит того, чтобы ты из-за него расстраивалась.
— Но ведь это было очень давно, папа, — наконец слабо проговорила Кэтрин.
Она должна была попытаться защитить Рональда. Ведь отец и так не очень хорошо к нему относится, что же будет теперь, когда он узнал, что когда-то его жена и ее муж были любовниками!
— Если бы, — горько усмехнулся Эскотт. — Ты не знаешь всех подробностей, дитя мое.
— О чем ты говоришь? — Кэтрин попыталась приподняться на кровати. Она была чрезвычайно слаба и немедленно опустилась назад на подушку.
Эскотт смотрел на дочь, и в глазах его была боль. Он видел, что она еще не оправилась после сегодняшнего обморока, но понимал, что обязан поставить ее в известность.
— Кэтти, мне надо серьезно поговорить с тобой, — начал он издалека.
Кэтрин насторожилась. Лоб отца прорезала скорбная складка, а это всегда свидетельствовало о том, что дела идут из рук вон плохо.
— Сегодня я узнал из надежного источника, что Рэйчел изменяет мне. С твоим мужем.
Кэтрин едва подавила крик. Эскотт продолжал:
— Они действительно знакомы очень давно, их связь началась в Линдорте десять лет назад, когда Рэйчел работала официанткой в салоне, который держала мать Рональда. Когда миссис Мессер стало известно об их отношениях, она немедленно уволила Рэйчел, а Рональда отправила в Европу. Я не уверен, что они встречались на протяжении этих десяти лет, но, столкнувшись однажды на вечеринке у Бланш Шекли, решили возобновить отношения. Мы с тобой очень помогли им…
Голос Эскотта звучал равнодушно, но Кэтрин чувствовала, каких усилий ему стоила эта сдержанность.
— Ты идеально помогла им в осуществлении их планов. Настоящей удачей для них была твоя внезапная любовь к этому типу. Хотя, должен признать, перед Рональдом Мессером устоять трудно…
Эскотт заново переживал свой позор, рассказывая о нем дочери.
Открыл ему глаза его верный помощник, Эндрю Даймлесс. Сегодня утром он появился у него в кабинете и попросил разрешения поговорить о личном деле.
— Конечно, Эндрю, — удивился Эскотт, снимая очки.
Он настолько привык к тому, что его помощник тщательно прячет свои чувства, что малейшее проявление человеческих слабостей с его стороны казалось очень странным.
Эндрю присел на свое обычное место. Его глаза выдавали волнение.
— Я понимаю, сэр, что это не мое дело, но я не могу смотреть на то, как вас бессовестно обманывают. Вас и Кэтрин, к которой я…
Тут Эндрю закашлялся, сообразив, что наговорил лишнего. Эскотт, откинувшись на кресле, внимательно слушал его. Начало было многозначительным и тревожным.
— В чем дело, Эндрю? — решил он подбодрить не на шутку разволновавшегося молодого человека.
— Я случайно узнал от одного человека в Линдорте, что ваша жена и Рональд Мессер были любовниками в то время.
Спокойствие Эскотта как рукой сняло.
— О чем ты говоришь? Ты же был в этом городишке полгода назад, и никто тебе ничего не сказал!
— А я и не спрашивал о Рэйчел Рибертон, — угрюмо возразил Эндрю.
Эскотту стало неудобно. Его помощник никогда не ошибается! Ведь он действительно просил его разузнать о прошлом Рональда, а не Рэйчел.
— У меня есть доказательства, — негромко продолжал Даймлесс, — что они и сейчас поддерживают отношения.
Эскотт вскочил с кресла, задев стол рукой. Бумаги, лежавшие там, разлетелись по всему кабинету. Ни он, ни Эндрю не обратили на это ни малейшего внимания.
— Ты отдаешь себе отчет, в чем ты обвиняешь мою жену и зятя?
Эндрю кивнул головой.
— Вы же знаете меня, мистер Эскотт, я никогда не говорю напрасно.
Эскотт был вынужден признать справедливость этих слов.
— Но это невозможно! — вскричал он. — У тебя есть доказательства?
— Естественно, — хладнокровно ответил Эндрю. Его невозмутимость была непоколебима. — Вот снимки, которые я позволил себе сделать без вашего ведома.
И он протянул Эскотту несколько фотографий, полученных в свое время у Браунбаума. Они были настолько искусно заретушированы и обновлены, что непрофессионал и не догадался бы, что снимки были сделаны десять лет назад.
Даймлесс постарался на славу. Когда он отбирал фотографии для Эскотта, его волновали две вещи: откровенность изображенных на ней сцен и фрагменты города. Если становилось ясно при одном взгляде, что это не Чикаго, то такой снимок отправлялся в верхний ящик его письменного стола — про запас. Только тем фотографиям, где было невозможно догадаться, что действие происходит в Линдорте, Даймлесс придал глянец.
Он проделал титаническую работу, но результат превзошел все его ожидания. Эскотт рассвирепел. У него не возникло и тени сомнения в подлинности снимков.
— Какая мерзавка! — в раздражении бросил он, внимательно изучив фотографии, где полуобнаженная Рэйчел страстно обнимала Рональда.
— И мерзавец тоже, — заметил Эндрю, видя, что ослепленный ревностью Эскотт забыл о втором участнике, Рональде Мессере. — Подумайте о Кэтрин…
Эскотт замер с проклятием на губах. Конечно. Бедняжка Кэтти. Ведь она без ума от этого подлеца, который наглым образом использовал и предал ее!
— Я всегда знал, что он принесет ей только боль, — взревел Эскотт. — Как же я допустил, чтобы она связалась с этим негодяем! Ведь Стивен предупреждал меня…
Эндрю молча наблюдал за муками раскаяния, которые терзали Эскотта.
— Вы можете ничего не говорить ей, — тихо посоветовал он, когда Эскотт немного успокоился. — Мужья сплошь и рядом изменяют женам, и те не всегда об этом узнают…
— Ни за что, — произнес Эскотт медленно. — Ей будет очень тяжело, но она моя дочь и справится с этой бедой. Мы должны с открытыми глазами встречать любое несчастье.
