— Я не голодна.
Он обхватывает меня за запястье пальцами и пригвождает к столу, говоря едва слышно:
— Я только что сказал, мне нужна послушная, исполнительная жена. Жена! Женщина, а не капризная глупышка!
Со стороны может показаться, как будто мы просто шепчемся о чем-то своем, как влюбленные парочки!
Но все не так.
Я молчу. Багратов нагнетает голосом. Тихим, но полным холодной ярости, от которой становится в тысячу раз страшнее, чем от открытых выпадов. Он ставит на место. В угол. За непослушание. Отхлестывает словами так, как не бьют ремнем.
— Ты съешь все, что я тебе заказал, поедешь всюду, куда я тебе скажу, и будешь смотреть в том направлении, в котором мне хочется. Потому что именно такой, мать твою, наш с тобой договор. Будешь исполнять мои приказы оперативно, без задержек и с улыбкой на улице. Учись улыбаться, даже если тебе этого совсем не хочется!
Я киваю быстро-быстро. Не хочу плакать, но вижу, как в чашку с салатом срываются капельки с моих ресниц.
— Я все поняла. Отпустите, мне очень больно.
Багратов разжимает пальцы. Левое запястье онемело от его хватки, я даже вилку не могу взять, как следует, выгляжу, как человек, неумеющий пользоваться столовыми приборами. Впервые понимаю значение выражения: еда на вкус, как вата. У меня она со стеклом.
***
На материке мы проводим целый день, Багратов заказал персонального гида, который возит по всем живописным местам. Даже в джунгли затянул, полюбоваться на местную флору и фауну.
В отель возвращаемся поздним вечером. Снова по разным номерам. Вещи появляются в номере каким-то чудом. Наверное, Багратов приказал. Он вообще о многом заботится, даже когда этого не заметно сразу, потом оказывается, что он подумал об удобствах раньше, чем что-то пошло не так.
— Завтра на остров. Послезавтра возвращаемся домой, — бросает вместо спокойной ночи.
Уходит. Приходит через минуту, с бумагой и ручкой.
— Составь требования и список гарантий по договору. Думай хорошо, что хочешь получить. Второго шанса не представится.
— Хорошо, — топчусь на пороге номера.
Чувствую себя крепостной или собачкой на привязи в ожидании приказа хозяина: когда решит отпустить или уйдет сам.
Но Багратов медлит, сверлит меня непонятным взглядом и кажется, что у него на языке вертится ужасно неприличное и крепкое мужское словцо.
Однако вместо того, чтобы сказать, он цепляет меня за левое запястье, рассматривает черный синяк от своих пальцев. На запястье утром остался багровый след от пальцев мужчины. К вечеру он почернел, превратившись в уродливый синяк. Багратов проводит подушечкой пальца по нежной коже вокруг, не касаясь синяка.
— Я сделал?
Киваю.
— Не выводи меня из себя. Хорошо?
— Хорошо.
— Что “хорошо”, Сима? — злится неожиданно. — Ни хера же не хорошо!
Не знаю, что он от меня ждет и что хочет услышать?! Согласие на послушание? Уже у него в кармане.
Новой выходки? Не уверена, что смогу быть собой после того, что было.
Он и сам требует другого: чтобы не было проблем. Так что же ему нужно сейчас?!
У меня внутри просто живого места не осталось. Может быть, ничего ужасного по меркам других не произошло, а для меня словно кожу содрали.
— Можно я пойду? — мну в руках бумагу, она хрустит. — Список составлю. К утру будет готово. Или… К какому сроку надо?
— К возвращению на родину. Отдыхай.
Сам закрывает дверь так, что мне нужно отступить назад, не то без носа останусь. Вопреки всему, составляю список… На протяжении целой ночи.
Сначала делаю записи на блокноте для записей, много раз вычеркивая и уточняя. И только потом, переведя кучу бумаги, начисто выписываю на большой лист, который дал мне Багратов. Немного подумав, ставлю дату, число, фамилию и имя, подпись.Все выглядит серьезно. Внушительно.
Я засыпаю с этой бумагой в обнимку, думая, что обезопасила себя по всем фронтам. Даже пункт про интим не забыла!
*** *** ***
Ранним утром…
Я даже не успела понять, что происходит. Почему кто-то вслух читает мой список?
Сажусь на кровати. Взлохмаченная. Рядом, в ногах сидит Багратов и держит в руках мой список.
— Что?! Что вы здесь делаете? Как зашли?
Растерянно обвожу взглядом номер отеля. Светло…
— Который час?!
— Одиннадцать часов. Ты не открывала. Я взял ключ и вошел сам. Вдруг тебе стало дурно? Оказывается, ты всего лишь спала и… — Багратов переводит взгляд на корзину для мусора, полную смятых бумажек для записей. — И не послушала меня. Я сказал тебе спать.
— Простите. Больше не повторится. Мне нужно было много чего обдумать.
— Я вижу, — обводит взглядом список. — Сколько здесь пунктов? Сорок? — цепляется за последнюю цифру в конце листа.
— Нет. Семьдесят девять. На другой стороне продолжение. Переверните лист…
— Семьдесят девять пунктов, — повторяет Багратов, на миг прикрыв глаза.
Глава 22
Багратов
Семьдесят девять пунктов у нее, видите ли. Как насчет семьдесят девять причин, чтобы плотно взяться за твое воспитание?! Сам виноват, с такой глупышкой связался.
“Семьдесят девять…” — крутится в голове.
Хоть новую татуировку делай: семьдесят девять миллионов причин того, что у меня нервы стали ни к черту. Как у психа.
И это только начало. Нет, надо оградиться от Серафимы! Она своей наивностью и простотой шарашит не хуже кувалды. Самая прожженная из женщин может смело отдыхать далеко в сторонке. Цинизмом так не прошибает, как чистым взглядом Серафимы без подоплеки и двойных смыслов.
— Хорошо, — складываю лист бумаги.
— Нет, отдайте, — требует, протянув руку. — Это оригинал. Себе можете ксерокопию сделать. Или фото.
— Что ты сказала?
— Оригинал останется у меня! — повторяет упрямо.
От страха же чуть не уменьшилась до размеров комарика, но все же ловко разомкнула мои пальцы и вцепилась в бумажку.
— Серафима, ты же понимаешь. Это филькина грамота. Нет, это даже хуже. Это все равно что список на туалетной бумажке! Не имеет никакой юридической силы… Ты можешь сколько угодно таких списков составить. Ни один из них моей подписью не завизирован… Тебя хоть чему-нибудь, ну хоть немножко учили, а? Говорили, как мир устроен?!
Наивная, жесть. Просто жесть. Треш! Мозг закипает за секунду, а что творится с моей мужской выдержкой, лучше вообще не озвучивать! Я с такой яростью и ненавистью ни одну женщину еще не хотел. От яростных, хлестких желаний даже дышать трудно.
— Я прекрасно понимаю, что мой список сейчас ничего не гарантирует! Но я над этим списком всю ночь трудилась, четко сформулировала все, чего хочу, и не уверена, что потом у меня получится так же ясно и по делу озвучить свои интересы, не пропустив ничего. Делайте фото! — держит бумажку, как икону. — Оригинал останется у меня.
— Черт с тобой.
Я даже сфоткаю ее с этим списком в руках на память, чтобы больше не связываться с такими наивными дурехами! Терпения на них не хватает!
— Теперь пошли… На остров вернешься.
— Без вас? — спрашивает с надеждой.
— А что, уже планируешь, как будешь спать одна на кровати?
— Да, — отвечает, стиснув зубы. — Я это в списке озвучила. Вам не помешало бы с ним ознакомиться.
— Со списком мой юрист ознакомится и потом озвучит самое важное. Его работа.
После завтрака отправляю Серафиму обратно на остров. Под присмотром охраны… Сам остаюсь на материке. Не могу рядом с девчонкой! Только не там, где вообще никаких границ и всего одна долбаная кровать!
Еще синяк этот на руке от моих пальцев. Черный, здоровый…
Смотреть тошно. От самого себя тошно, полез к ней, о границах забыл. Сам говорил, что она меня, как женщина не интересует! Когда все изменилось? Когда я начал смотреть на нее с желанием?! Голова горит от мыслей, сердце бьется навылет, все в узел скручивается.
Нужно проветриться…
Так, где здесь клубы с красотками?! Нужно заглянуть и повеселиться!
***
