она пыталась разбудить место, которое никогда не могло насытиться им и теперь остро нуждалось в большем.
– Эй, – прошептал Данте, – не так быстро. Не торопись…
Джесс не могла ему ответить, потому что была полностью сосредоточена на том, чтобы заставить его проникнуть немного глубже. Она заметила, что челюсть Данте сжалась. Он тоже страдал. Такая сдержанность была для него пыткой. Подавив желание броситься вперед и положить конец их мучениям, она решила сделать то, что он предложил, а именно отпустить все и позволить Данте задавать темп.
– Верно… Расслабься, – подбадривал он. – Ощущение будет намного сильнее, если ты позволишь мне доставить тебе удовольствие, а сама ничего не будешь делать.
Прерывисто вздохнув, Джесс поняла, что он прав. Каждое его прикосновение стало ощущаться гораздо сильнее. Она могла сосредоточиться на своих чувствах. Она на мгновение напряглась, когда он погрузился немного глубже. Почувствовав ее беспокойство, Данте остановился, чтобы позволить ей привыкнуть к новому ощущению. Когда Джесс была готова двигаться дальше, он обхватил ее ягодицы и вошел еще немного глубже. Боли не было. Он хорошо ее подготовил. Было только удовольствие – волна за волной невероятного удовольствия, подкрепленного непреодолимой необходимостью быть с ним единым целым.
Данте быстро довел ее до точки невозврата, а затем тихим голосом скомандовал:
– Сейчас!
Джесс не нуждалась в ободрении и с радостью погрузилась в бездну удовольствия. Даже когда обрушившиеся на нее волны оргазма утихли, Данте продолжал двигаться. Он крепко и нежно держал ее, пока ее желание снова не проснулось. Тогда она схватила его за ягодицы, чтобы двигаться вместе с ним все быстрее и сильнее.
Они наслаждались друг другом, как могли, испытывая удовольствие иногда в постели, а иногда нет. Общий душ, чтобы остыть после секса, оказался еще одной причиной для занятий любовью, только на этот раз она вскарабкалась на него, и Данте прижал ее к стене и глубоко вошел в нее.
Они спали очень долго. Когда Джесс проснулась, свет проникал сквозь занавески. Неужели это действительно рождественское утро? Пройдя на цыпочках через комнату, она отдернула край занавески.
– Привет, – хрипло сказал Данте, когда комнату залил свет. – Ты не хочешь еще поспать? У тебя совсем нет свободного времени?
Прыгнув на кровать, она радостно рассмеялась.
– Это говорит самый занятой человек в мире! Счастливого Рождества! Это мое лучшее Рождество! – Откинув волосы назад, она рассмеялась от счастья на заре этого особенного нового дня.
– Ах, – сказал Данте, садясь. – Спасибо за напоминание.
– Тебе нужно об этом напоминать? Ты безнадежен!
– Не совсем так, – заверил он ее. – Позволь мне взять халат.
– Вот это да. Звучит серьезно, – сказала Джесс, когда Данте скатился с кровати. – А я пойду приму душ!
Холодный душ приведет ее в чувство. Прошлая ночь была впечатляющей, но теперь настал другой день. И она была полна решимости сохранить оптимизм.
Одним из преимуществ того, что Данте занимал весь верхний этаж паба, было то, что им не приходилось делить ванную комнату. Поэтому она некоторое время нежилась в душе, прежде чем одеться и вернуться в спальню. Там она обнаружила Данте, сидящего за столом. Он уже тоже принял душ и надел джинсы и облегающую рубашку, которые подчеркивали его великолепное телосложение. На столе лежали какие‑то документы, при взгляде на которые она почему‑то занервничала. А Данте выглядел серьезным. Все это было как‑то нехорошо.
– Почему ты хмуришься? – спросил он.
– Я?
Данте посмотрел на Джесс весело и снисходительно.
– Мне нельзя сделать тебе рождественский подарок? – спросил он.
– Зависит от того, что это за подарок. И я чувствую себя ужасно, – добавила она.
– Почему?
– У меня нет ничего для тебя, – объяснила она.
– Но я ничего не жду, – сказал ей Данте, пожав плечами. – Ты не знала, что я приеду.
– Я могла бы отправить тебе рождественскую открытку.
– Напиши сейчас, – предложил он, небрежно кивнув в сторону папки, в которой наверняка были и открытки.
– Я даже не знаю, что написать, – честно призналась Джесс.
– Правда? – коротко рассмеялся Данте. – У тебя скорее не хватает слов!
Она смеялась, но ее сердце бешено колотилось. Что скрывал Данте?
– Ну? – спросил он, когда она остановилась у двери. – Ты пришла или снова уходишь?
Джесс закрыла дверь, но осталась на месте.
– Разве ты не хочешь продемонстрировать свой дар предвидения? Что это за документ, Скайлар? – подбодрил ее Данте.
– Завещание? – отважилась она, не в силах оторвать взгляд от официальных бумаг.
Данте посмотрел на нее с притворным разочарованием.
– Это твое последнее слово?
– Это мое единственное предположение.
– Что бы ты подумала, если бы я сказал, что этот документ – мой способ подарить тебе ферму?
Пока Данте протягивал ей конверт, время, казалось, остановилось. Джесс застыла и была совершенно не способна к рациональному мышлению.
– Ну? – подсказал он.
Она попыталась разжать губы, чтобы ответить, но ее рот пересох.
– Я бы сказала, что ты меня дразнишь, – сказала она наконец. – Но это не очень смешная шутка.
– Я не шучу, Джесс, – заверил ее Данте, пристально глядя на нее. – Вот почему я приехал сюда. Ну, частично, по крайней мере. Думаю, я мог бы отправить контракт по почте, но я хотел передать его тебе лично.
– Почему? – слабо спросила она. – Почему ты это сделал?
– Твоему отцу нужна была помощь. Он попросил меня о помощи.
Она была сбита с толку.
– Ты имеешь в виду дополнительную помощь после продажи пони?
– Ты, должно быть, знаешь, что покупка акций только временно спасет его от неприятностей. Ему нужно больше. Банку нужно больше.
– Так о чем ты говоришь? – Джесс покачала головой, как будто все это не имело смысла.
– Я говорю, что купил ферму, выплатил долги твоего отца и погасил его овердрафт в банке. Теперь он богатый человек, поэтому может разводить и дрессировать пони сколько душе угодно. Вот в чем он хорош, Джесс. Это то, что ему должно быть позволено. Бизнес – не его дело. А тебе тоже нужна своя жизнь.
– И ты это сам решил?
– Это был лучший способ помочь твоему отцу и помочь тебе тоже.
– И я должна быть тебе за это благодарна? – вспыхнула она. – Мой отец владеет лучшим пастбищем в Йоркшире, лучшими выездами, лучшими пони – или у него все это будет, когда родятся и вырастут новые жеребята. Кто‑нибудь захочет купить ферму.
– Тогда почему никто этого не сделал? – прямо спросил Данте. – По словам твоего отца, не было ни одного предложения. Он объяснил, что не у всех есть желание жить здесь из‑за климата и тяжелой работы.
– Так каково будет его положение теперь? – спросила Джесс. – Он будет у тебя
