там ни было, у меня нет никакого желания становиться объектом их семейных разборок. Слава богу, в дверях появляется Артём и протягивает мне руку помощи.
Ну, по-крайней мере, так это выглядит со стороны.
— Полина Аркадьевна, проходите, я вас уже полчаса как жду.
— Уже иду. — Только сейчас понимаю, что все это время держала Османа за руку. — Прошу прощения, мне нужно пройти к своему ученику.
— Ты что дома учишься? — Осман с вопросом поворачивается к Артёму.
— Только сегодня. — Холодно отвечает тот и тут же обращается ко мне. — Вы заходите или так и будете стоять?
Ну мелкий засранец, я даже прощу тебе эту грубость в мой адрес, потому как ты спас меня от стычки с этой неприятной фифой. Уверена, она та еще скандалистка, готова была накинуться меня в любую секунду.
Я прошмыгиваю мимо четы Махдаевых, не желая больше задерживаться рядом с ними.
Мне не нравится то, каким внимательным взглядом смотрит на меня Осман. А про истерику его женушки вообще молчу.
Надо сказать, что какой-то момент мне показалось, что он сейчас на ней сорвется — его темные глаза метали молнии.
Да, определенно, за то время, что мы были знакомы с Османом (и не только знакомы, ха), я прекрасно научилась различать каждую его эмоцию, каждую интонацию.
В эту самую секунду, например, он очень зол, хоть и крайне удивленным таким поворотом событий. Как и я.
Эта встреча, она сбивает меня с толку. Все это было так неожиданно, что не взять себя в руки.
И кто бы мог подумать, что мне поможет мой ученик, Багрянцев.
— Чай? Кофе? Или чего покрепче? — он вальяжно разваливается на диване, закинув ноги на журнальный столик.
— Ты что…
— Да бросьте, вы бы видели свое лицо. Как будто привидение увидели. Вам не помешает немного придти в себя.
— Нет, ничего не нужно, спасибо.
Стягиваю с себя пальто, открываю сумку, чтобы достать рабочие тетради. Честно говоря, он прав, но нарушать субординацию и распивать что-то в доме у своей же директрисы — это уже перебор.
— Так вы знакомы с дядей Османом? — не унимается Артём, явно заинтригованный увиденным.
— Он твой дядя? — сказать, что я удивлена, значит ничего не сказать.
Как так получилось? Это злая насмешка судьбы? Почему она сталкивает нас снова и снова?
— Что-то типа того. Моя мама и его мама — двоюродные сестры.
— Ого. Я и не знала.
И это еще один пункт к тому, что этот человек играл со мной. Если бы все было по-настоящему, Осман бы обязательно рассказал мне о своей тете.
Хотя, кто знает, возможно у них были не самые лучшие отношения, поэтому и не было смысла посвящать меня в семейные подробности…
— Моя мама обожает Османа.
Поджимаю губы, чувствуя, как становится обидно от этих слов.
И чего это я? Мы вновь проходим по одному и тому же кругу?
Очнись, Поля, ты была ему безразлична. Очнись и приди в себя.
— А ты? — задаю встречный вопрос Артёму, проглотив внезапно образовавшийся ком в горле.
— В последнее время не ладим. — Багрянцев отмахивается, и я вижу, что ему неприятна эта тема. — Кстати, как вы познакомились?
Понимаю, что нужно прекращать этот разговор, ведущий в никуда. Какая сейчас разница, если наша с Османом история закончилась, не успев начаться?
— Неважно. Перейдем к занятию?
Я правда не хочу говорить на эту тему. Мне все еще больно вспоминать об этом человеке, больно говорить о нашей любви в прошедшем времени.
Несмотря на все мои попытки гнать от себя нежеланные мысли, за все время наших с Артёмом занятий эта встреча не выходит у меня из головы.
Снова и снова задаю себе лишь один вопрос — что он в ней нашел?
Мне хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, что из себя представляет эта Зара. Неужели Махдаев погнался за деньгами и статусом? Неужели я придумала себе того Османа, которого полюбила? Ошиблась? Не увидела главного?
Вздрагиваю из-за звука захлопнувшейся двери.
Сердце пропускает удар.
А что если… Осман вернулся?
Осман
Какого черта, Огнева вновь крутится где-то поблизости? И какого все мои мысли крутятся вокруг нее?
Это похоже на паранойю, на болезнь, у которой был период ремиссии, и вот теперь она выстрелила снова.
Широко распахнутые глаза. Рыжие локоны, тяжелым каскадом обрамляющие плечи, искусанные, чуть обветренные губы…
Да, я определенно болен. У моей болезни есть имя «зависимость от Огневой». Прямо так и называется.
— Осман, у тебя с ней что-то было?
Это «было» режет мне слух. Как бы я хотел, чтобы не было «нас» в прошедшем времени. Как бы хотел прикоснуться к Полине еще раз, запутаться пальцами в ее густых, рыжих локонах, поцеловать ее, вдохнуть цветочный аромат.
— Осман, ты так и будешь молчать?
Зара, как назойливая муха, все не угомонится, хоть я и сказал, что нам нечего обсуждать.
Странно, при всей той заварушке, к которой была причастна Огнева, я оберегаю воспоминания о ней как что-то сокровенное и ценное. Мне не хочется ни с кем делиться ни ее именем, ни чем-либо еще. Особенно с дочерью Тагира.
Судьба этой встречей с Полей снова дала мне под дых, когда за всю эту гребаную неделю появилась возможность просто свободно вздохнуть. И причиной тому была, конечно, моя любимая сестренка, Камила.
Но я все еще зол на Багирова, который импровизировал на ходу. Я бы в доме родителей, когда они вернулись из Вены. Пытался прикрыть Ками, пытался убедить отца в том, что все это глупое недоразумение, спорил с ним, с пеной у рта доказывал, что так нельзя — нельзя идти на поводу у Тагира и отдавать дочь за его брата.
— Нет, Осман, это пятно на репутации нашей семьи…
— Отец, о чем ты вообще говоришь? Какое пятно? Это твоя дочь! Неужели, ты хочешь, чтобы она была несчастна всю жизнь? — взрываюсь, не выдержав очередной несправедливости.
— Камиле нужно было думать до того, как она совершала свои опрометчивые поступки.
— Нет, отец, так нельзя. Что угодно, только не отдавай ее Зауру. Ты погубишь Ками! Есть другой выход, и мы его найдем.
— Осман, я уже все решил. Так будет лучше для всех…
— Папа! — звонкий голос Камилы перебивает речь отца.
Поворачиваюсь в сторону двери.
