Ознакомительная версия.
Нэш улыбнулся и поцеловал ее в нос, с восторгом видя, как она сидит, разговаривает и думает — обычная и властная Мэгги. На один ужасный момент он подумал, что она умерла.
— Боюсь, они знают о ребенке, Мэгги.
Мэгги выдохнула от его слов. Она бы точно разозлилась, если бы у нее не стучало в голове, а Линда и Гемма глупо улыбались ей, так что она просто закатила глаза.
— Что ж, хорошо. Я не буду делать рентген.
Гемма изогнула бровь, посмотрев на Нэша:
— Мэгги, ты была без сознания. Довольно долго. Нам нужно убедиться, что у тебя нет никаких повреждений.
Мэгги высвободилась из его объятий и попыталась встать. Ноги ее дрожали. Нэш помог ей.
— Я в порядке, — сказала она. К несчастью, прилив тошноты выбрал именно этот момент, чтобы накатить на нее, и она зашаталась.
— Ничего себе. — Нэш придержал ее, Не давая упасть. Мэгги протестовала. Привезли каталку. — Видишь? Тебе все же нужно сделать рентген, — тихо сказал он.
— Никакого рентгена, — упрямо повторила она. — Делайте полное неврологическое обследование, если нужно, но я не собираюсь облучать своего ребенка.
— Мэгги, — умоляюще проговорила Гемма. — Одно рентгенологическое обследование не навредит ребенку. Они примут нужные меры предосторожности.
— Нет.
— Тебе придется остаться на ночь для наблюдения, если ты откажешься, — строго проговорила Гемма.
Мэгги посмотрела на двух врачей, объединенных решением подвергнуть ее ребенка смертельному облучению.
— Отлично.
Через два часа Нэш наконец-то освободился, чтобы навестить Мэгги. Ее увезли на «скорой» в отделение общей терапии, а он остался разбираться с полицией и передавать дела Маку. Каждая его частичка протестовала против их разделения, но он знал, что больница была лучшим для нее местом.
И все же вид ее, лежащей в луже крови, запечатлелся у него в сознании с тошнотворной ясностью, и необходимость убедиться в том, что с ней все в порядке, была доминирующей. Его нервы были напряжены до предела, когда ему наконец удалось уйти.
Мэгги спала, когда он вошел в ее палату. На ней была одна из ужасных больничных рубашек, и она выглядела хрупкой и бледной на фоне белых простыней. Ужасная отметина была на ее левом виске — фиолетовый синяк. По крайней мере, крови больше не было. Нэш не думал, что сможет когда-либо стереть тот образ из памяти.
Он поцеловал ее в лоб, но она не пошевелилась. Он пододвинул стул к кровати, опустился на него.
Нэш оперся подбородком на спинку кровати и наблюдал. Наблюдал за ее глубоким, ровным дыханием, за движением глаз за закрытыми веками. Он смотрел, чувствуя облегчение, бесконечно благодарный за то, что она в порядке.
Вошла медсестра и улыбнулась Нэшу. Она сделала ряд неврологических обследований, и Нэш наклонился ближе, когда Мэгги зашевелилась от настойчивого требования медсестры открыть глаза.
— Нэш? — пробормотала Мэгги, заметив его присутствие, как только свет ворвался в ее зрачки. Нэш здесь? Эта мысль помогла немного успокоить боль.
— Я здесь, — ответил он, сжав ее руку.
Мэгги ответила на вопросы медсестры и послушно пошевелила всеми конечностями.
— Как ваша голова?
— Такое ощущение, что кто-то сверлит в ней дыру отбойным молотком, — улыбнулась Мэгги.
— Могу принести вам что-нибудь от головной боли, — предложила медсестра.
Мэгги поднесла свободную руку к животу и расправила пальцы.
— Нет, спасибо. Я справлюсь.
— Пара таблеток панадола не причинит вреда, Мэгги, — вмешался Нэш.
— Я в порядке.
— Хорошо. Тогда увидимся через час, — сказала медсестра и ушла.
В голове Мэгги запульсировало.
— О, святоша, — пробормотала она, закрыв глаза.
Нэш тихо рассмеялся. Хорошо было видеть, что чувство юмора Мэгги не пострадало.
— Могла бы сделать рентген, — упрекнул он.
Мэгги почувствовала, что снова засыпает, и не стала этому противиться. Однако не дающий покоя вопрос вытащил ее из сна, и она попыталась открыть глаза. Она повернула голову и увидела, что Нэш не отводит от нее взгляда.
— Они поймали его?
— Да, его арестовали, — кивнул Нэш.
Мэгги сжала губы, вся эта безумная цепь событий была не по силам ее больной голове. Ее веки снова опустились. Нет, стоп, было что-то еще. Она снова заставила себя открыть глаза.
— Кристоферу сделали переливание?
Нэш кивнул. Только Мэгги могла думать об одном из своих пациентов после всего случившегося.
— Да. Сделали. Бри заходила навестить тебя, но ты спала.
Мэгги улыбнулась, почувствовав, как ее тянет в сон.
— Бри не виновата, — прошептала она.
Нэш смотрел, как Мэгги засыпает. Он был благодарен, что, несмотря на все тяжелые испытания, она оставалась прежней Мэгги. Его сотовый зазвенел в кармане, и он быстро высвободил руку, чтобы выключить его.
Мэгги, находившаяся на грани между легким сном и полным забытьем, почувствовала, как он отходит, и распахнула глаза; ее сердце забилось сильнее.
— Нет, — пробормотала она, потянувшись к его руке. — Не уходи.
Она почувствовала, как паника растет. Пока не уходи. У меня еще есть несколько недель с тобой. Не уходи.
— Эй, тише, все в порядке, — сказал Нэш, не обращая внимания на телефон, когда она схватила его руку и крепко прижала к животу. — Я никуда не ухожу.
Он улыбнулся Мэгги, и ее пульс вновь успокоился, когда паника исчезла; она почувствовала его руку на своем животе и закрыла глаза.
— Уходишь.
Это были ее последние слова, перед тем как она окончательно погрузилась в сон.
Нэш заморгал, услышав в них легкий упрек.
Уходишь.
Она хотела, чтобы он остался?
Ее живот был теплым под его рукой, пока Нэш мысленно прокручивал ее слова. Его форму он узнал так хорошо за такое короткое время, и почувствовал боль от того, что не увидит, как она изменяется, не почувствует, как округлость сменит плоскую поверхность.
В первый раз за многие недели он прикоснулся к ней таким интимным образом, и то, что под руками был их ребенок, сделало этот жест еще более интимным. Его мысли вернулись к ужасным событиям и возможным вариантам, и его рука напряглась на ее животе.
Что, если бы ее действительно ударили ножом? Что, если бы ребенок пострадал? Что, если бы она умерла? Что, если бы что-то подобное случилось бы, когда он жил в другой стране? Нэш вздрогнул, подумав об этом, и ощущение, что он уклоняется от своих обязанностей, вернулось к нему с новой силой, когда ее «Уходишь» перемешалось с эмоциями ночных событий.
Кроме того, сейчас это было больше чем обязанность. Это было реально. Мэгги была реальна. Ребенок под его рукой был реален. Он не воспринимал это как проблему, которую должен внезапно решить, или ответственность, которую должен нести. Так что же это?
Ознакомительная версия.
