отчаянии воскликнул Броуди.
Женщина приподняла бровь:
– Вы мистер Эверетт?
– Н‑нет, – заикаясь, произнес Броуди. – Я Броуди Стюарт.
– Но эта женщина зарегистрирована как Кейт Эверетт, так что я бы посоветовала вам уйти, прежде чем вызову охрану.
Броуди повернулся к молчаливой женщине в постели.
– Скажи ей, Кейт. Скажи ей, кто я.
Кейт бесстрастно уставилась на него. Ее яркие зеленые глаза были тусклыми и безжизненными.
– Ты для меня никто. Уходи.
Броуди, пошатываясь, вышел в коридор и привалился к стене. Боже, как он устал. Никогда в жизни он не испытывал такого всепоглощающего страха. Черная дыра в его груди высасывала все остатки надежды, за которые ему удавалось цепляться последние невыносимые часы.
Единственный день, настолько же ужасный, как сегодня, был в его жизни лишь однажды – когда стало известно, что родители разводятся.
И все же тогда ему было не так плохо – рядом были Дункан, дедушка и бабушка. Сейчас он был совсем один.
Почему он так поздно осознал правду?! Кейт была для него всем, а не лодки… Глубоко в душе Броуди уже давно знал об этом, но упрямо не желал признавать очевидное и предпочитал держался подальше от Северной Каролины. Как можно быть таким глупым? Он все разрушил, отказавшись признать чудо и принять самый ценный в его жизни дар. Позволил страху поглотить себя. Страх боли и потери.
И вот теперь все, что он мог сделать, – это молиться. Он должен придумать, как это исправить. Он должен…
Броуди съехал по стене и, растянувшись на полу, погрузился в сон. Его тело не выдержало напряжения и самопроизвольно отключилось.
Почему врачам нужно делать обход так чертовски рано? Кейт удалось уснуть ближе к пяти утра, и теперь, всего два часа спустя, ее разбудил акушер‑гинеколог.
– Позвольте я осмотрю вас, – сказала врач.
Руки женщины были нежны, когда она откинула простыню и подняла больничный халат и осторожно ощупала ее. Наконец она подняла голову.
– Дыши, милая.
Кейт даже не поняла, что затаила дыхание.
– О, простите. Как я?
Доктор улыбнулась.
– Насколько я могу судить, кровотечение полностью прекратилось. – Она приложила стетоскоп к животу Кейт и прислушалась. – Малыш там будто танцует. Я думаю, опасность позади. Но мы задержим вас до завтрашнего утра, просто на всякий случай.
– Спасибо, доктор.
Женщина ушла, и Кейт разразилась рыданиями. Облегчение было ошеломляющим.
Внезапно кто‑то сел на край кровати и взял ее за руку.
– Мне так жаль, Кейти. Так чертовски жаль. Пожалуйста, не плачь. Это убивает меня…
Она глубоко вздохнула и вытерла лицо простыней. Появление Броуди сбило ее с толку.
– Я велела тебе идти. Как ты вернулся так рано?
– Я спал на полу за твоей дверью. Доктор разбудил меня. Я слышал, как ты плакала. Мне очень жаль, Кейт.
Броуди заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
– От тебя пахнет несвежей картошкой фри, – сказала Кейт, шмыгая носом.
– Я хожу в одной одежде уже три дня. В этом нет ничего удивительного. – Он убрал волосы с ее лица. – Уверена, что все в порядке? – Его горло сжалось. – Я имею в виду с ребенком…
– С сыном все в порядке. Я плакала, потому что почувствовала облегчение.
Броуди замер.
– С сыном? – Его глаза расширились.
– Я хотела помолиться за нашего ребенка, и мне нужно было знать, сын у меня или дочь, поэтому я попросила доктора сказать мне.
– Мальчик…
Броуди выглядел потрясенным.
Кейт чувствовала себя слишком уязвимой, чтобы выдержать еще одну эмоциональную драму.
– Я в порядке, Броуди. Пожалуйста, уходи. Я не знаю, почему ты остался. Они задержат меня еще на один день, но это всего лишь мера предосторожности.
– Я люблю тебя, – повторил Броуди.
Кейт вздохнула.
– Уезжай. Нам надо возвращаться к обычной жизни. Все кончено.
– Нет!
Кейт откинулась на спинку кровати.
– Я не понимаю.
Броуди обхватил ладонями ее лицо и посмотрел в глаза.
– Я люблю тебя, Кейт.
– Нет. Ты сделал свой выбор, когда уходил. У тебя было несколько потрясений подряд. Ты не в себе. Но все наладится. Иди! Или оставайся. Мне все равно…
Броуди встал и с негодованием посмотрел на нее.
– Я в себе. У меня совершенно ясная голова. И я люблю тебя.
– Хватит нести чушь, – сказала Кейт, ее сердце бешено колотилось. – Я не хочу слушать эти сказки.
Его взгляд остановился на ее левой руке:
– Где кольцо?
– В больнице не разрешают носить драгоценности. Но чтобы ты не беспокоился, я оставила кольцо у Изабель. Я уверена, что ты сможешь продать его на eBay. В Шотландии ведь есть eBay?
Кейт бормотала какие‑то глупости. Броуди закрыл ей рот рукой.
– Помолчи, Кейт. И послушай меня. – Броуди был как никогда серьезен. – Я люблю тебя. Это правда.
Кейт устала, на ней не было ничего, кроме уродливого больничного халата. А ведь она должна быть в свадебном путешествии…
Она оттолкнула его руку:
– Если я тебе хоть немного небезразлична, Броуди Стюарт, ты выйдешь из этой комнаты и оставишь меня в покое, пока я не смогу вернуться в Кэндлвик. К тому времени я, возможно, захочу провести с тобой вежливую беседу. Но я ничего не обещаю.
Лицо Броуди потемнело. У нее на руках были все карты. Ни один мужчина в здравом уме не стал бы спорить с беременной женщиной, которая чуть не потеряла ребенка, особенно если этот мужчина виноват в том, что испортил ей и себе медовый месяц.
– Хорошо, – тихо сказал он. – Если ты этого хочешь.
Кейт выпятила подбородок:
– Хочу!
Когда Броуди вышел за дверь, Кейт снова разрыдалась, только на этот раз плакала в подушку, чтобы никто не услышал. Она не знала, был ли он снова в коридоре, и не хотела знать.
Каким‑то образом она должна была взять себя в руки и составить планы, планы, которые не включали Броуди. Ребенок будет в центре ее внимания. Как бы сильно ей ни хотелось верить Броуди, она боялась снова ошибиться в нем.
Остаток дня она делила свое время между просмотром глупых программ по телевизору и разговорами по телефону с Изабель. Бабушка Броуди не упоминала о внуке, как и Кейт.
На следующее утро в восемь часов доктор Снайдер подписала документы о выписке.
– Никакой напряженной деятельности в течение недели, – сказала она. – И никакого секса.
Последнее указание было произнесено с усмешкой.
– Я видела твоего мускулистого шотландца в коридоре. Хорош, ничего не скажешь. Передай ему, что я сказала не выскакивать из штанов еще несколько дней.
– Доктор Снайдер! – пробормотала Кейт, совершенно подавленная.
Доктор только усмехнулась, открыла дверь и сказала кому‑то в коридоре:
