— Благодарю.
— Расскажите нам о ней.
— Карина учится на курсах воспитателей детей дошкольного возраста. Работает в дневном детском центре, но после окончания учебы намерена заняться организацией дневных центров при различных компаниях для детей сотрудников. Такой центр она, собственно, уже создала при моей фирме.
— Весьма похвально.
Слова миссис Гринбороу присутствующие встретили гулом одобрения.
— Она выросла в Хьюстоне, родители ее живут в Мемориал-Холлоу.
— Весьма престижный район. Ну что ж, судя по всему, она достойна жить в нашем доме. Вы можете сейчас представить ее правлению?
— Нет, — покачал головой Гаррисон, — она на работе и освободится не скоро.
— Будем рады с ней познакомиться. Кто за то, чтобы удовлетворить просьбу мистера Ротвелла разрешить проживание у нас его невесты, произнесите, пожалуйста, «да».
— Да! — дружно воскликнули члены правления.
— Единогласно. Просьба мистера Ротвелла удовлетворена. — Миссис Гринбороу улыбнулась. — Следующий вопрос на повестке дня — далеко не такой приятный — протест Кэрри Брент в связи с решением об исключении ее из кооператива. — И, придвинув к себе папку с делом Кэрри, миссис Гринбороу оглядела зал. — Поскольку мисс Брент отсутствует, то не возьмете ли вы на себя труд говорить от ее имени, мистер Ротвелл?
— Я по-прежнему считаю, что мы обязаны предъявлять всем живущим в доме одинаковые требования или же не предъявлять их вообще. По отношению к Кэрри имела место искусственно раздутая кампания, цель которой — выжить ее из нашего дома.
— Кто согласен с мнением мистера Ротвелла?
Члены правления отрицательно покачали головами.
— Обсуждать этот вопрос нет необходимости. — Миссис Гринбороу выразительно посмотрела на Гаррисона, но тот молчал. — Кто за исключение Кэрри Брент, скажите «да».
Прозвучало пять «да».
— Кто против?
Тишина.
— А вы, мистер Ротвелл?
— Я сказал «да».
Пораженная, миссис Гринбороу продолжала:
— Итак, договор с Кэрри Брент расторгается, и в течение тридцати дней она обязана освободить квартиру. — С удовлетворенным выражением лица председательница отодвинула дело Кэрри в сторону.
В этот миг в зал вошла и остановилась у заднего ряда темноволосая женщина. Гаррисон поманил ее пальцем.
— Вы опоздали, мисс Брент. Ваш протест отклонен.
— Ну и хорошо, — беззаботно ответила Кэрри. — Значит, я не потеряю первоначальный взнос.
— Вы скандалистка, и я с нетерпением жду того момента, когда вы выедете.
Миссис Гринбороу покраснела.
— Она никуда не уедет, — заявил Гаррисон. Он поднялся со стула и жестом пригласил Кэрри встать рядом с ним. — Миссис Гринбороу, уважаемые члены правления, имею честь представить вам мою невесту, которую вы только что приняли в число жильцов, — Карину Брент.
— Можете называть меня просто Кэрри, — смущенно улыбнулась девушка.
Кэрри ткнула мужа в бок.
— Брент плачет. Сейчас твой черед вставать.
— Ну почему дети не могут спать, как все нормальные люди?!
Кэрри сонно засмеялась.
— У него, наверное, зубки режутся.
Гаррисон припомнил, что сын капризничал последние несколько ночей.
— Думаю, не наверное, а наверняка. — Уже опустив ноги в шлепанцы, он замер, прислушиваясь. — Да нет, это не Брент. Это Стейси.
— Ну, я так и знала!
Кэрри села на кровати.
— Знала? Почему?
Кэрри накинула на себя пушистый халат, в котором она выглядела такой уютной!
— В ее дошкольной группе уже переболели простудой почти все дети.
— А может ей просто приснился дурной сон?
Гаррисон поспешил за женой.
Когда он переступил порог дочкиной спальни, Кэрри уже успела зажечь ночник и откинула каштановую прядь со лба девочки.
— Что случилось, дорогая?
— Мне стра-а-ашно! Страшный сон! — захныкала Стейси.
— Жара у нее нет, — проговорила Кэрри, притягивая девочку к себе.
Значит, на сей раз оказался прав Гаррисон. Стараясь ступать тихо, отец семейства пересек коридор, выкатил из комнаты Брента кресло на колесиках и вкатил в комнату Стейси.
Кэрри завернула четырехлетнюю дочку в одеяло, села в кресло, прижала девочку к груди и стала с сочувствием слушать прерываемый всхлипываниями рассказ о страшном сне.
— По-моему, тебе надо выпить моего волшебного ночного бальзама, — предложил Гаррисон. — Правда, доченька?
— Правда, папа, — подтвердила малышка, выпятив нижнюю губку.
Окончательно проснувшись, Гаррисон отправился на кухню, нагрел чашку молока и добавил в него чуточку коричного сахара. «Волшебный ночной бальзам» он изобрел как-то ночью от полного отчаяния.
Отдав чашку с бальзамом Стейси, он сел на краешек дочкиной кровати и стал наблюдать, как Кэрри баюкает девочку. Глядя на жену, он, как и всегда в те минуты, когда она занималась их детьми, подумал, что безмерно счастлив.
Стейси допила молоко, Кэрри поцеловала ее в лобик, и Гаррисону вспомнилась ночь, когда она вот так же целовала Натана. Они мечтали, что будут иметь детей с вьющимися, как у Кэрри, волосами и знаменитой Ротвелловской улыбкой.
У Стейси и ее брата прямые волосы Гаррисона и улыбка Кэрри, но в остальном все сложилось так, как они себе представляли. Кэрри совершенно сумасшедшая мать, но это не мешает ей оставаться веселой и жизнерадостной.
Дa что говорить — они живут замечательно, хотя и не всегда строго придерживаясь плана.
Но иной жизни он бы себе не пожелал.
