— Все в порядке, — быстро сказала она. — Я уже нашла неисправность.
— Почему бы вам просто не завести машину? — спросил он ехидно и скрестил руки на груди. — И запомните на будущее: мне все это не нравится. Женщины для меня не проблема. Будьте уверены, вы меня не интересуете. Ясно?
Морин была ошарашена этим необоснованным подозрением. Слезы побежали по ее щекам, но она их быстро смахнула. Потом выпрямилась, оцепенело глядя на механика. Потеря родителей была для Морин ужасным ударом, от которого она еще не совсем оправилась. Она просто не успела привыкнуть к людской жестокости — ведь раньше ее окружали заботой и вниманием. Такой выпад со стороны незнакомца был для нее сильнейшим потрясением.
— Вы можете думать что угодно, — тихо сказала она, — но вы ошибаетесь. Я не собираюсь вас… соблазнять. Этим утром я наскочила на вас совершенно случайно. А сейчас у меня в машине не работает зажигание. Конечно, я должна была позаботиться об этом раньше, но не было времени. Сейчас я стукну по контактам каблуком, и мотор заведется. Прошу вас, оставьте меня в покое.
Она повернулась к двигателю, дрожащими от обиды и негодования руками сняла туфлю и что есть мочи ударила по аккумулятору.
— Контакты в самом деле окислились, — медленно проговорил он, заглянув под капот. Казалось, он понял, что погорячился.
Она промолчала и даже не удостоила его взглядом. Закрыв капот, она села за руль и снова повернула ключ зажигания. На этот раз двигатель заработал.
Машина тронулась с места, Морин ежесекундно смахивала слезы. Ужасный, наглый, самоуверенный тип, думала она, изо всех сил желая высказать ему все, что о нем думает.
Морин была человеком с хорошо развитым воображением. В мечтах она могла быть кем угодно и делать что угодно. Но реальная Морин Харрис была лишь бледной тенью другой, иллюзорной. Воображаемая Морин за словом в карман не лезла и могла послать ко всем чертям хоть кого. Настоящая же была слишком мягкосердечной, чтобы спорить с людьми, и предпочитала избегать конфликтов.
Вернувшись домой, она скинула туфли и устало плюхнулась на потертый диван. Едва ли раньше она чувствовала себя такой разбитой. Она попыталась успокоиться. Каждому выпадают неудачные дни. Но ее жизнь, казалось, день ото дня становилась все хуже.
Открытое издевательство этого беспардонного механика было каплей, которая переполнила чашу терпения. Ну ладно, он действительно довольно привлекателен. Но это не дает ему права обвинять ее в том, что она преследует его. Что он о себе возомнил? Будь он с ней знаком, ни за что бы не подумал, что она способна на подобное. Она горько улыбнулась. Только родители хорошо знали ее. Но их больше нет… Осталась совсем одна. Ей не удавалось легко заводить знакомства — по натуре она была застенчивой и замкнутой. Она ждала, что кто-то другой сделает первый шаг ей навстречу. Но никто не спешил сделать этот шаг.
Морин надела джинсы и футболку, расчесала свои длинные черные волосы и босиком прошлепала на кухню, чтобы сделать гамбургер. По пути она чуть не наступила на своего попугая Бэгуэлла, который удрал из клетки и, стащив со стола несколько чайных ложек, играл с ними на полу.
— Ради всего святого, что ты здесь делаешь? — засуетилась она. — Неужели я опять забыла запереть клетку?
— Пр-ривет, — сказал Бэгуэлл, расправляя крылья. — Как дела?
— Ничего, спасибо. — Она вытянула руку, и Бэгуэлл вскарабкался по ней в свою клетку. — Выпущу тебя, когда закончу готовить. Или ты хочешь опалить себе перья?
— Вр-редная девчонка, — бормотал Бэгуэлл, суетливо бегая взад-вперед по жердочке. Этому амазонскому попугаю было уже почти семь лет. Родители привезли его из Флориды, где проводили отпуск. Скоро они поняли, что попугаи довольно шумливы, и подарили его Морин, объяснив, что попугай может составить ей компанию и при случае защитить. С обеими обязанностями Бэгуэлл успешно справлялся. Один молодой человек, которого Морин как-то пригласила к себе на ужин, едва не лишился пальцев на руке. Больше она этого юношу не видела.
— Из-за тебя у меня нет никакой личной жизни, — с упреком сказала она. — Так и останусь одна…
— Хор-рошая девочка, — нежно проворковал попугай.
— Ах ты, подлиза, — улыбнулась она, занимаясь приготовлением гамбургера. — Хочешь морковку?
— Мор-рковку! — эхом отозвалась птица. Морин достала морковь из холодильника и, подогрев ее в микроволновой печи, положила в его тарелку. Попугай тут же схватил ее лапкой и, довольный, приступил к еде.
— С тобой хоть поговорить можно, — вздохнула Морин. — Такие попугаи, как ты, доживают до семидесяти лет. Если у меня не будет мужа, то, по крайней мере, будешь ты.
С улицы послышался шум. Ее соседи были тихими людьми, и эти звуки не предвещали ничего хорошего. Морин отодвинула занавеску и выглянула во двор. У входа во вторую половину дома, которая пустовала уже полтора месяца, стояли двое мужчин. Владелец этой половины был все время в разъездах, а жилище сдавал внаем. Последний квартирант был любителем хард-рока, поэтому Морин не особенно сожалела о его отъезде. Кто на этот раз? — с любопытством подумала она.
Ответ пришел сам собой. Груженный мебелью красный пикап въезжал во двор. За рулем его сидел тот самый механик.
Она быстро задернула занавеску. Лишь бы он не увидел ее «фольксваген», припаркованный невдалеке! По соседству было еще несколько домов, отделенных друг от друга живой изгородью. Морин нравилась такая изоляция от внешнего мира, но сейчас ей стало не по себе. Этот огромный мужчина, со всей его сексуальной привлекательностью, ей уже откровенно не нравился. Ее раздражало, что даже дома он не дает ей покоя. Хорошо, если он некоторое время не будет выходить на улицу. Тогда она сможет потихоньку копаться на своем небольшом участке, не рискуя быть замеченной.
— А-а-а-а-а! — неожиданно завопил Бэгуэлл.
Она бросилась на кухню, пытаясь утихомирить расшумевшегося попугая. Он кричал и болтался вниз головой, зацепившись когтями за верх клетки.
Опасаясь, что ее новый сосед может с минуты на минуту заявиться, чтобы узнать, в чем дело, Морин быстро накрыла клетку покрывалом. Она снова отодвинула занавеску и в окне другой половины дома увидела огромный мужской силуэт. Это был он. Несколько минут она с замиранием сердца следила за его перемещениями. Силуэт внезапно исчез. В дверь никто не стучал.
Впрочем, если он любит тишину, рано или поздно он все равно объявится. Последний постоялец сам включал музыку на всю катушку, но, по крайней мере, не жаловался на Бэгуэлла. Новый жилец, думала Морин, вряд ли будет в восторге от шума.
