— Но в этом есть и свои плюсы. Хорошие деньги, много свободного времени. На берегу такую работу почти невозможно найти. — Он прислонился к стенке с видом человека, который настроился излить душу. — Проблема в том, что я никак не могу втолковать Дейрдре, насколько все изменится, если я буду работать на берегу. Она рассчитывает, что мы будем развлекаться точно так же, как она привыкла за последние два года.
«Что же такое заключено в дипломе врача, отчего получивший его автоматически становится исповедником? — со вспышкой раздражения спросила себя Трейси. — К врачу человек обращается за спасением и здоровья, и счастья».
«Быть может, потому, что то и другое взаимосвязано», — шепнул ей внутренний голос, и Трейси стало стыдно.
— А вы уверены, что она не понимает? — мягко спросила она. — Возможно, для нее гораздо важнее не развлекаться, а быть рядом с вами весь год.
— Но вы же не думаете… — начал было он, но мгновенно замолчал, когда в каюте раздалось громкое гудение. Оно исходило из ящичка с отверстиями, висящего на стенке возле койки, который Трейси сначала приняла за кондиционер. Питер подошел к ящичку, щелкнул переключателем сбоку и заговорил в решетку:
— Креймер слушает.
— О господи, ты все еще внизу! — Несмотря на помехи, она сразу узнала зычный голос. — Сколько времени тебе нужно, черт возьми, на такое простое дело — довести до каюты?
— Уже иду, — примиряюще отозвался Питер. — Только убедился, что доктор Редферн нормально устроилась.
— Этим должен заниматься не ты, а стюард. Давай возвращайся на вахту. — После небольшой паузы тон голоса изменился: — Попроси подойти доктора. Шкипер хочет поприветствовать нашего нового судового врача.
Трейси испугалась; поскольку помощник капитана избегал употреблять женский род, было нетрудно догадаться, что он пока не сообщил новости. Может, он надеялся, что она каким-то образом не станет раскрывать обман даже сейчас?
Раздался другой голос, отчетливый и решительный:
— Доктор, к сожалению, у меня не нашлось времени встретить вас лично, но уверен, что после дороги вам хочется как следует выспаться. Стюард принесет вам поесть и выпить чего-нибудь горячего. До завтра, утром встретимся.
Трейси сумела выдавить придушенное «спасибо», надеясь, что по интеркому он не распознает женский голос. Наступила короткая тишина. Она почти воочию увидела, как человек пожимает плечами, отсоединяясь от интеркома с ясно различимым щелчком.
— Рискованная ситуация, — прокомментировал Питер уже с порога. — Могу поспорить, старпом затаил дыхание, ожидая, что вы сейчас все выложите.
— Так и надо было сделать, — отозвалась она, бессильно опускаясь на край койки. Какая теперь разница? Я уже на борту.
— Огромная. Я просто уверен: шкипер скорее задержал бы отплытие, чем оставил женщину на борту, а ведь для любого на корабле время — деньги. — Он жизнерадостно улыбнулся ей: — Не переживайте. До утра старпом все уладит. И не только это — если я сейчас же не вернусь на вахту.
Трейси внезапно захотелось хоть ненадолго задержать его, чтобы не оставаться одной.
— Туман становится все гуще, — заметила она. — Вы сможете отплыть в такую погоду?
Ответ не занял и четверти минуты:
— Это всего лишь речной туман. В устье его уже нет. В любом случае лоцман может провести корабль даже с закрытыми глазами.
Он еще раз приветливо улыбнулся, пожелал спокойной ночи и ушел.
Слегка повернув голову, Трейси посмотрела в глаза собственному отражению в зеркале, которое висело над раковиной напротив койки. На нее расстроенно смотрели голубые, как летнее небо, широко расставленные глаза.
Подняв руку, девушка стянула с головы шелковый шарф и провела рукой по волосам, потом встала и медленно открыла дверцу встроенного шкафа. Хорошо, что она взяла с собой мало одежды — каюта предназначалась для мужчины, который путешествует налегке.
Она все еще стояла перед шкафом, когда в воздухе пронзительно прозвучал свисток, заставив ее второй раз за вечер вздрогнуть от неожиданности. Внезапно корабль ожил, чуть заметно завибрировал под ногами.
Трейси подошла к иллюминатору, отодвинула занавески и взглянула на едва различимый в тумане причал. Еще один свисток, и голос, который исходил снизу, как ей показалось, прямо под ней, закричал:
— Отдать швартовы! Малый вперед!
Эхом донесся слабый крик со стороны кормы, и Трейси поняла, что корабль, отчалив, теперь направляется к устью реки и дальше в открытое море.
Она постояла у иллюминатора еще немного, но ничего не было видно. Тогда она вернулась к койке, раскрыла чемодан и принялась вытаскивать вещи, аккуратно развешивать в узком шкафу платья и убирать в выдвижные ящики под койкой все остальное.
Разобрав половину чемодана, она достала фотографию в рамке, с которой никогда не расставалась, и, опустившись на постель, долго смотрела на болезненное лицо запечатленной на снимке женщины. Как жаль, что мама не дожила до того дня, когда осуществилась мечта, ради которой она столько трудилась. Для молодой вдовы очень непросто одной растить ребенка. Учеба дочери в хорошей школе, а затем в медицинском институте потребовала от нее очень больших жертв. Именно память об этом заставила Трейси дойти до конца. Ради матери она не позволила себе предаваться горю, а с таким усердием взялась за работу, что получила возможность провести целый год в качестве ассистентки известного медицинского консультанта. Именно он рекомендовал ее Дереку Ломаксу.
Стук в дверь заставил Трейси очнуться. В ответ на ее приглашение войти дверь отворилась, и на пороге появился угрюмый мужчина неопределенных лет в белом кителе с подносом в руках. Судя по тому, что он не удивился, увидев женщину, Трейси поняла: старпом его уже предупредил, видимо, с тем же наказом — молчать о ее присутствии на борту.
Она поблагодарила стюарда и подумала, что будет рада, когда наступит утро и все можно будет решить в открытую. Все эти интриги начинали действовать ей на нервы.
На подносе стояла тарелка с сандвичами и маленький кофейник с превосходным кофе. Трейси обнаружила, что страшно проголодалась, и съела все, что принесли, запив двумя чашками кофе. После этого она разложила все вещи по местам и легла спать.
С непривычки койка показалась девушке настолько узкой, что у нее возникло опасение, не свалится ли она ночью на пол. Правда, вскоре Трейси освоилась, и опасения исчезли. Лежа в темноте, девушка с трудом верила, что действительно находится на борту плывущего корабля. Кроме легкой вибрации двигателей, до нее не доносилось ни звука; движения тоже не чувствовалось. Наверно, в открытом море все будет по-другому.
