А я всегда всё делаю в последний момент. Мне постоянно кажется, что впереди ещё куча времени, и нет смысла спешить. А потом просто не остаётся выбора…
Ах да! Я зашла сюда за чем-нибудь покрепче чая. Сегодня мне определенно нужно выпить! Красное или белое? Без разницы! Главное, чтобы полусладкое.
Хватаю первую попавшуюся бутылку, подходящую под мои скромные запросы, и направляюсь к кассе. Но настолько увлекаюсь самобичеванием и прокручиванием в голове сегодняшних позорных событий, что чуть было не выбегаю из магазина не заплатив.
Хмурый дядечка-охранник возникает из ниоткуда, преградив мне путь. Пристыженно воскликнув: «Ой!», возвращаюсь и под осуждающий взгляд кассирши прижимаю карточку к терминалу.
Всё, оно теперь моё! Замечательно!
Но дома мой внезапно вспыхнувший алкозапал сходит на «нет», когда я убиваю минут десять в поисках штопора.
Что ж мне сегодня так не везет?!
Машинально нарезанный овощной салат тоже впихнуть в себя не получается, поэтому что перед глазами сразу возникает Константин Станиславович с подносом в руках, который слышал, как я говорю про него всякий бред. А потом сразу же его уверенная фигура в профиль на стуле, когда он неожиданно взял вину за мою ошибку на себя. И это после того, что я про него наговорила…
Позор! Просто позорище! Давненько мне не было так противно от самой себя…
Я понятия не имею, как успокоиться и дожить до завтра, чтобы узнать, чем всё закончилось, поэтому набираю себе ванную и плюхаюсь туда в надежде хоть немного расслабиться. А перед этим закидываюсь тремя таблетками «Персена», хотя прекрасно знаю, что они мне не помогут.
После того, как я в смешанных чувствах покинула кабинет Филиппа Ильича, Константин Станиславович до конца рабочего дня на свое место так и не вернулся. Дарина сказала, что видела, как генеральный с новым сотрудником вместе куда-то уходили из офиса. Скорее всего, они поехали на объект разбираться с последствиями моей невнимательности.
А вдруг компромисс с поставщиком в итоге и не достигнут? Или ещё хуже: вдруг Филипп Ильич за такую подставу решит как-то наказать Константина Станиславовича? Вдруг оштрафует его?
Нет, это несправедливо! Я должна буду завтра же извиниться и во всем признаться. Только хватит ли мне смелости?
Блин, я с ума сойду! Нужно спросить совета у Вали! Ей я доверяю.
Открываю на телефоне почту и начинаю без прикрас строчить подруге всё, что меня беспокоит.
Удивительно, но мне казалось, что наше с ней общение сойдёт на нет после того, как она улетела продолжать учиться и работать в Японию. Поначалу даже будто так оно и было: Валя долго адаптировалась к новой обстановке, а потом у меня настали тяжёлые времена… Ну и разница во времени давала о себе знать — нам оказалось проблематично состыковаться, чтобы нормально поболтать. Но в сентябре Валя предложила мне общаться письмами по электронке, и я согласилась. Так действительно было проще и получалось намного больше всего обсудить.
Вот и сейчас я накатала подруге целый трактат про сегодняшний день. Пока писала, поняла, что главный вопрос, который меня внезапно начал мучать: почему он так поступил? Константин Станиславович. Ведь я выставила себя в дурном свете перед ним, даже извиниться не успела… А он просто так взял всё на себя. И настолько уверенно признавался в моей ошибке, что даже сумел убедить в этом генерального. Клянусь, я бы и сама поверила ему, если бы не знала правды.
Что-то необъяснимо странное творилось в моей душе из-за этого поступка новенького. То, чему я пока не могла дать название.
Даня вернулся домой, когда я уже ложилась спать. Он быстро перекусил и попытался узнать у меня, что стряслось. Но мне впервые не захотелось делиться с ним своими переживаниями. Точнее — я рассказала про свою ошибку и гнев генерального, но почему-то намеренно утаила то, что меня прикрыл Константин Станиславович. Хотя Даня спрашивал про него, ведь до этого три дня подряд я жаловалась своему жениху на нового сотрудника, который занял мое потенциальное место. Сейчас мне было стыдно за свое поведение вдвойне.
— Если ты боишься, что тебя уволят, то — не переживай! Может быть, это даже к лучшему. Так у тебя появиться время целиком и полностью заниматься организацией свадьбы… — Даня садится рядом на кровать и обнимает меня за плечи.
— Ага, а где мы деньги возьмём всё оплатить? Ты же, когда прикидывал траты, учитывал и мою зарплату… — грустно произношу, понимая, что сейчас это вообще не вариант.
— Я могу по выходным выходить за двойной оклад… Ещё и по вечерам, если договорюсь с начальством о дополнительной оплате… Ты на этот счёт даже не волнуйся, я всё решу!
— Ну меня пока ещё не уволили… Так что — будем смотреть по факту.
— Как скажешь! А сейчас ложись спать: у тебя был трудный день. Отдыхай! — Даня аккуратно целует меня в макушку и как маленькую укладывает на кровать, накрывая одеялом.
Утром я специально встаю почти на час раньше, чтобы прибежать на работу быстрее остальных. Дарина говорила, да я и сама уже успела заметить, что Константин Станиславович приходит на рабочее место заранее — раньше всех в нашем кабинете. А мне, совершенно точно, нужно поговорить с ним наедине.
По дороге на работу я сто раз прокручиваю в голове наш возможный диалог, но в итоге залетаю в офис и, застав мужчину одного за рабочим столом, откровенно теряюсь.
Запыхавшись, не могу даже вовремя поздороваться. Он успевает сделать это до меня.
— Доброе утро, София!
— Доброе утро!
Совсем смутившись, отворачиваюсь, чтобы снять с себя верхнюю одежду, сменить обувь и перевести дух.
Я чувствую, что он на меня смотрит, но пока не могу спокойно повернуться и заговорить с ним.
— А ты чего так рано сегодня?
— Да работы много… — отвечаю первое, что приходит на ум.
— Там снег ещё идёт? — интересуется мужчина как ни в чем не бывало у моей напряжённой спины.
Я уже переоделась, но упорно изображаю, что вожусь с пряжкой на туфлях у сменки. Мои руки отчего-то слегка дрожат. Приходится сделать медленный глубокий вдох, чтобы успокоиться и настроиться на то, для чего я приплелась сюда ни свет ни заря.
— Да, сильно метёт.
В тот момент, когда я, наконец, решаюсь повернуться и подойти, чтобы извиниться, практически сталкиваюсь с мужчиной в проходе. Из-за того, что уже накрутила себя до гула в ушах, я не услышала, когда Константин Станиславович успел встать из-за своего стола и приблизиться ко мне.
Меня обволакивает запахом его, очевидно, дорого парфюма, зарождая в груди стройкое чувство тревоги.
— Я за кофе. Ты пьёшь? — похоже, что он тоже не предвидел наше недостолкновение, потому что сразу же отступает в сторону и отводит взгляд в направлении стеллажа с папками.
— Да… То есть — нет. Сейчас не пью…
Снова чувствую себя какой-то недалекой. Стою и молчу, уставившись на него.
Что за ерунда со мной?!
Мужчина, обогнув меня, быстро выходит из кабинета, а я вдруг осознаю, что если упущу такой подходящий момент, то потом пожалею.
— Константин Станиславович, подождите! — кричу, выбегая за ним в коридор. — Мне надо с вами поговорить!
Он растерянно останавливается, поворачивается ко мне. И тут, к своему удивлению, я замечаю на его скулах отчетливый румянец похлеще моего.
4. «Сочтёмся!»
— Я хочу извиниться перед вами за вчерашнее! — запальчиво тараторю, чтобы не растерять решительность, и подхожу ближе. — За мои ужасные слова про вас, которые вы слышали в кафе. Я не знаю, что на меня нашло… Я так на самом деле не считаю!
Говорить становится трудно, потому что мужчина будто намеренно смотрит куда угодно, но только не на меня.
Похоже, я ему противна, и он из вежливости ждёт, когда мой словесный поток иссякнет.
— Простите…
— Проехали! — Константин Станиславович наконец-то кидает на меня задумчивый взгляд, задерживая его на моем лице, от чего щёки снова пылают. — Каждый имеет право на своё мнение.
