– Но ведь Джефф тоже мужчина, а помогает тебе, – выдвинула тогда Констанс убийственный, как ей казалось, аргумент.
– Это совсем другое дело, – уверенно возразила Хейзл, добавив, что помощь Джеффа не более чем личная услуга. Он же не сотрудник агентства.
В понедельник утром Констанс приехала к миссис Джонсон точно в назначенное время. Она не любила опаздывать и, как, наверное, все бухгалтеры, была до болезненности пунктуальна.
Как Констанс и предвидела, старушка уже уложила пожитки и поджидала ее. Видимо, миссис Джонсон просто помешалась на безопасности жилища, пряча усмешку, подумала девушка, слушая наставления, как обращаться с замками. На входной двери их было два, да еще засов и цепочка. Ставни каждого из окон тоже запирались.
Прежде чем сесть в такси, миссис Джонсон еще раз напомнила Констанс, чтобы та звонила ей каждый вечер и сообщала, все ли в порядке.
Кажется, в этот раз у Хейзл состоятельный клиент или клиентка, подумала Констанс некоторое время спустя, когда, оставшись в одиночестве, устроилась на безукоризненно чистой кухоньке с чашкой кофе. Ведь именно клиент заплатил миссис Джонсон за возможность воспользоваться ее домом. И щедро заплатил.
Выпив кофе, Констанс положила в холодильник привезенные с собой продукты и отправилась распаковывать чемодан.
Из окон второго этажа соседний дом и примыкающий к нему сзади сад просматривались как на ладони. А если к тому же оставить окно открытым, то можно услышать, как подъедет машина.
Поручение Хейзл действительно оказалось не слишком обременительным, облегченно подумала Констанс. Мне нужно лишь следить за соседним домом и подробно записывать, кто и когда приходит к соседу. Да, и фотографировать.
– Может, нам повезет и он приведет сюда какую-нибудь женщину, – сказала Хейзл, вручая сестре фотоаппарат.
В другой ситуации Констанс осудила бы вторжение в чужую личную жизнь. Но сейчас она была полностью согласна с Хейзл в том, что по уши влюбленная в донжуана и оттого легко им управляемая семнадцатилетняя девочка действительно находится в опасности. Родителей Джинни Тауэре легко понять.
Прежде чем уехать, миссис Джонсон, понизив голос, сообщила Констанс, что накануне вечером в соседнем коттедже царило подозрительное оживление – разговоры на повышенных тонах, хлопанье дверей и все в таком роде. Однако сегодня там очень тихо.
Чтобы скоротать время, Констанс захватила с собой работу, которая, правда, не имела никакого отношения к ее прямым обязанностям, выполняемым на фирме. Прошлым летом Констанс вступила в наполовину самостоятельную, наполовину подчиненную городским властям группу, которая состояла из добровольцев, поставивших своей целью в свободное время помогать трудным подросткам.
О существовании этой группы Констанс узнала от приятеля своей подруги и довольно скоро стала одним из самых активных ее членов. Она посвящала благородному делу каждый второй выходной и несколько вечеров в месяц.
Суть работы состояла в том, чтобы трудные подростки, как правило, воспитанники приютов, имели возможность установить личный контакт и доверительные отношения с кем-то из взрослых. Констанс предстояло найти общий язык с Карен, совершенно отчаявшейся и глубоко несчастной девочкой, которую поместили в приют после того, как ее изнасиловал отчим. У Констанс от жалости переворачивалось сердце, когда она смотрела в полные отчаяния и грусти глаза девочки.
Констанс твердо пообещала себе сделать все возможное, чтобы сблизиться с Карен и постепенно вернуть ей чувство собственного достоинства. И вот, коротая время в доме миссис Джонсон, Констанс составляла список препон, мешающих найти общий язык с Карен. Разделив лист вертикальной линией пополам, она стала записывать на одной половине свои трудности, а вторую отвела плану, как с ними справиться.
Работенка оказалась не из легких. Констанс уже знала, что иметь дело с подростками весьма утомительно. Но все же общение с коллегами-добровольцами и специальные курсы помогли Констанс лучше понять проблемы подростков и научиться находить нужные решения.
До семи часов вечера в соседнем доме стояла тишина – никто не приходил и не уходил. Констанс так глубоко погрузилась в свои мысли, что едва не проворонила подъехавший автомобиль. Ее спасло лишь открытое окно, через которое прекрасно были слышны все уличные звуки.
Автомобиль оказался маленьким компактным «остином», а Констанс ожидала увидеть нечто вычурное. Тюлевые занавески на окне мешали обзору, пришлось чуть-чуть сдвинуть их. Девушка включила диктофон, которым ее снабдила Хейзл, строго-настрого наказав постоянно держать под рукой.
Из машины вышел высокий темноволосый мужчина. Перед тем как открыть калитку, он остановился и обернулся, тем самым предоставляя Констанс возможность рассмотреть его лицо.
Она даже поразилась, какое впечатление произвел на нее этот человек. Почувствовав прилив страстного желания, Констанс смутилась и приложила ладони к пылающим щекам.
Мужчина чуть нахмурился, отчего стал выглядеть еще более сдержанным и неприступным. Кажется, он был из тех, кто постоянно держит в руках и самого себя, и других. Констанс с беспокойством рассматривала его. С беспокойством – потому что ожидала увидеть совсем другого человека – менее властного, менее энергичного. Ей представлялось, что соблазнителя молоденьких девушек непременно должна окружать аура самодовольства. А в этом мужчине, определенно, ничего подобного не было.
Сделав несколько шагов к двери, он снова остановился и посмотрел на дом миссис Джонсон. Констанс отпрянула от окна, гадая, заметил мужчина или нет, что за ним наблюдают. Ее сердце вдруг забилось еще быстрее, мышцы сводило от напряжения. Девушка боялась даже выглянуть на улицу – вдруг человек, за которым она следит, еще смотрит на дом миссис Джонсон?
Попраздновав несколько минут труса, Констанс сердито одернула себя: так нервничать просто глупо! Что мешает мне спокойно пройти мимо окна, чего мне бояться?
Она сделала глубокий вдох и заставила себя сдвинуться в места. У окна она чуть замешкалась и бросила взгляд на соседний коттедж. К тому времени мужчина уже открыл своим ключом дверь и исчез за ней, и Констанс окончательно убедилась, что это и есть Керби.
Весь вечер Констанс неподвижно просидела на своем посту у окна, но добилась только того, что у нее затекли все члены. В соседнем доме царила тишина, никто больше не приезжал, никто не уезжал.
Перед тем как лечь спать, она поставила будильник на шесть тридцать, чтобы в семь, когда Джефф уедет, снова быть на посту.
Но будильник Констанс не понадобился, ночью она почти не спала. И не потому, что пришлось довольствоваться чужой кроватью. Уже утром, одеваясь, Констанс поняла, что именно не давало ей уснуть: мысли о мужчине из соседнего дома.
