– А ты не спрашивала. Но неужели ты думаешь, что я приехала бы в неизвестный город только с багажом своих мечтаний?
– Когда ты успела?
– Еще дома, через Интернет. Меня ждут завтра в одиннадцать в редакции «Ньюз».
– Желтая газетенка. – Генри недовольно поморщился. – Никогда ее не читаю. Ни слова правды не напишут.
– Я не собираюсь ничего там писать, – заметила Эми. – Мне будут платить за фотографии.
– Но это совсем не то, о чем ты мечтала! – не выдержала Стефани.
– Главное, чтобы я не забыла об этом, – сказала Эми не без намека. – И к тому же я не думаю, что задержусь там надолго. Поработаю, пока не найду что-то более стоящее. Но начать-то с чего-то надо.
– Верно, – подтвердил Генри, налегая на овощи с мясом. – А там, глядишь, и в приличное издание устроишься.
Дэниел Карлетон со скучающим видом смотрел в окно своего офиса, расположенного на одиннадцатом этаже небоскреба, кишащего фирмами и фирмочками, адвокатскими конторами и детективными агентствами.
Дверь бесшумно отворилась, и в кабинет проскользнула длинноногая, высокая и стройная барышня с черными как смоль волосами и ярко-голубыми глазами. Ни дать ни взять – кукла из дорогого магазина подарков.
Только при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что волосы ее – крашеные, в глазах – линзы, а фигура столь безукоризненна, скорее всего, потому, что кукла больше половины своей земной жизни отказывает себе в пище. Впрочем, на то она и кукла, чтобы только казаться настоящей.
– Привет, дорогой! – пропела кукла и улыбнулась заученной пластмассовой улыбкой.
Дэниел повернулся к ней и окинул изучающим взглядом.
– Ты великолепна, как и всегда, – ровным, ничего не выражающим голосом произнес он.
– Спасибо, милый. – Кукла стрельнула в него глазами и похлопала длинными, вероятнее всего накладными, ресницами.
Дэниел знать не знал, каков натуральный цвет ее волос, как она выглядит без косметики, и лишь смутно помнил о ее настоящем цвете глаз – вроде бы серые.
Он был знаком с куклой больше года, дарил ей дорогие подарки, водил в рестораны и брал с собой в постель. Дэниел засыпал, держа в объятиях саму безукоризненность, и, просыпаясь, находил ее уже причесанной, принявшей душ и все так же хлопающей черными ресницами.
Хоть бы раз посмотреть на нее растрепанную, вздыхал про себя Дэниел.
Однако дорогие коллекционные куклы не бывают растрепанными.
– Я решила сделать тебе сюрприз и заехать за тобой, – сказала она. – Ты уже освободился?
– Почти, – сказал Дэниел, хотя вот уже с час ничем не был занят.
– Сегодня в магазине белья я встретилась с твоей матерью, – сказала кукла. – Она просто прелесть. Звала нас в гости в этот уик-энд. Мы конечно же поедем?
– Я еще не знаю, буду ли свободен, – солгал Дэниел. – Столько работы, что я скоро начну оставаться здесь на ночь.
– Тогда я с удовольствием присоединюсь к тебе, – подмигнула кукла.
Она всегда делала вид, что ей страшно нравится секс. Так ли это на самом деле? Дэниелу иногда казалось, что она всегда точно знает, в какой момент нужно застонать погромче и что сказать после того, как все закончится. Обычно она говорила следующее:
– Ты просто великолепен! – Голос глубокий и томный.
Или:
– О, Дэниел, это восхитительно! – Голос восторженный и томный.
А иногда и:
– Ты превзошел самого себя! Это неземное блаженство! – Голос страстный и… правильно, томный.
Только эти три фразы. Только такой тон.
У нее внутри кассета с записью?
– Я распоряжусь, чтобы здесь поставили диван поудобнее, – подмигнул ей в ответ Дэниел.
Да, кстати, куклу звали Энджела.
– За тебя, любимый! – сказала Энджела, дотрагиваясь до его бокала своим так, чтобы стекло лишь слегка звякнуло. Правила хорошего тона нужно соблюдать всегда.
– Почему за меня? – спросил Дэниел.
– Потому что ты самый замечательный мужчина на этой планете!
– С чего ты это взяла?
– Я знаю.
– Спасибо тебе, конечно, но только вот другие люди так совсем не считают, – ухмыльнулся Дэниел.
– Тебе нужно быть помягче, – сказала Энджела, изящно орудуя вилкой и ножом.
– По-твоему, я недостаточно мягок? – удивился Дэниел. – Я корректен, как никто другой.
– Ты говоришь людям неприятные для них вещи.
– Я говорю им правду.
– Зачем? Ведь они обижаются.
Дэниел сделал глоток вина и машинально отметил, что оно великолепно.
Еще бы, за такие-то деньги! – подумал он с усмешкой.
– Не думай о грустном, Энджела, детка, это вредно для здоровья, – посоветовал он. – Если им хочется обижаться – это их дело.
– Обещай мне, что ты постараешься исправиться, – умоляющим тоном произнесла Энджела.
Проделки моей матушки, решил Дэниел. Наверняка кто-то пожаловался на плохое поведение ее сына. А поскольку она уже не может отшлепать меня и поставить в угол – впрочем, она так никогда и не поступала, только читала нотации, – маман решила теперь действовать через Энджелу.
– Я постараюсь, – сказал Дэниел только для того, чтобы Энджела от него отстала.
– Дэниел, совсем забыла тебе сказать! Мы приглашены на свадьбу.
– О нет… И кто на этот раз решил покончить жизнь самоубийством?
– Как ты можешь! – воскликнула Энджела. – Это такой решительный шаг! Это так романтично!
– Так кто же?
– Марта Картер и Натан Сомерсвиль. Ах, у них такие трогательные отношения!
– Они трогательно относятся к деньгам друг друга.
– Дэниел, не будь таким противным! Они любят друг друга.
– Ну разумеется. – Дэниел допил вино и налил себе еще. Есть совершенно не хотелось. – Так что там еще говорила тебе моя мама?
Энджела оживилась, даже не заметив подвоха. Она сложила губы в прелестную улыбочку и отложила приборы.
– Она тоже приглашена на свадьбу и спрашивала, когда же и мы наконец решимся. Ирэн мечтает об этом.
– И что ты ей ответила? – спросил Дэниел с интересом.
Энджела вздохнула.
– Ах, я сказала то, что ты велел. Что мы поженимся, как только ты почувствуешь себя достаточно независимым в финансовом плане.
Это была идиотская отговорка. Дэниел имел столько денег, что мог бы стать многоженцем и не испытывал бы материальных затруднений. Энджела прекрасно знала об этом.
Представляю, каким тоном Энджела произнесла эту фразу! – подумал он. Мол, вот как открещивается Дэниел, а мне, несчастной, остается только ждать у моря погоды. Ну жди.
– Иногда мне кажется, что ты не любишь меня, – вдруг сказала Энджела, погрустнев.
Начинается! Придется ей срочно что-то купить, чтобы не ныла.
