сознанием в чужом теле. Ведь намного тяжелее было бы объяснить ей мою сложившуюся ситуацию.
Пока мы шли, я начал обдумывать все это. Мне все равно было непонятно, как подобное могло произойти. Удивительно, как сильно этот парень любил ее, еще удивительней было присутствие этих чувств в моей реальности. Словно я забирал их с собой. Будто это было что-то вроде моста, соединяющего два параллельных мира. А может этот парень был я, только в другой реальности? И чувствовал ли он то же, что чувствовал я? Хотя, что ему чувствовать, кроме скуки и уныния от банальных походов в универ и рядовых просмотров сериалов. Он мог просто даже не заметить изменений, в отличие от меня, все сильнее отдалявшегося от реальности.
Прошло около недели, как я вернулся обратно. Сейчас около трех ночи, а я сижу и пишу все это. Я не могу и дальше писать подробно, ибо я не в силах сдержать свои эмоции. Я полностью потерял контроль над собой. В общих чертах, на этом все не кончилось. Мы продолжали бродить, в поисках хоть каких-то зацепок о том, что выжили не только мы. Приходилось постоянно быть на чеку, ведь поисками были заняты не только мы. В самый ненужный момент я просыпался от проклятого будильника, который со временем перестал мне мешать. И конечно, универу тоже было суждено к нему присоединиться. Проснувшись, я обнаруживал десятки звонков, как от друзей и родных, так и с деканата. Само собой, мое заточение вызывало у них немало вопросов, но мне было все равно. Чувства, внезапно вспыхнувшие во мне, все сильнее и сильнее порабощали меня, занимали во мне все больше и больше места. И, конечно, ничего не оставалось, кроме как полностью отдаться им. У меня резко сменились приоритеты, и реальность стала для меня менее реальной, нежели та, где была она, чье имя я так и не спросил. Ведь тот, в чьей голове я находился, итак его знал. Мы пробивались с ней километр за километром, пока я вновь не проснусь, а проснувшись, я сразу же запивался тоннами снотворных, чтобы поскорее к ней вернуться. Секунда, проведенная без нее, была для меня вечностью в аду. Мы как-то захватили один из их лагерей, обзавелись оружием, с которым я, оказывается, очень даже мастерски умел обращаться. Это была первая ночь, которую мы провели счастливо, позволив себе на время забыться. В этот раз ей не пришлось просить меня обнять ее, я все сделал сам. А проснувшись, я даже несколько часов провел в своей реальности. Счастливый, прям как мальчишка. Я не испытывал ничего подобного тут. Так и где реальность? Там, где ты счастлив, или там, откуда ты стараешься как можно скорее убежать? Ответ на этот вопрос у каждого свой. А для меня она стала всем. О Господи, как же я люблю ее. Возможно, кому-то интересно, почему я сейчас не с ней, а пишу эти бессмысленные строки. В один момент, я увидел обычный сон. Самый обычный – глупый и нелепый, какие постоянно видел до этого. Я подумал, что, наверно, я еще не уснул, или просто не хочу еще спать и принял в себя побольше снотворных. В этот раз сон был другой, но не менее туповатый. И так последние три дня. За эти три дня я бодрствовал около десяти часов, если не меньше. Когда я виделся с ней в последний раз, мы сидели на склоне горы и любовались закатом, позволив себе на некоторое время отдохнуть от всего. Мы так и не смогли ни с кем выйти на связь, но признаюсь, мне кроме нее никто и не был нужен. Она рассказывала о своем детстве, о тяжелом детстве, не такое, что было у меня. Как убили ее мать, за пару нелестных слов в адрес власти. Просто взяли и застрелили на ее глазах, пока она сидела под столом. Отца своего она не помнила, которого, по ее словам, скорее всего, постигла та же участь. Это ее и мотивировало стать одной из главных основателей оппозиционного движения, наряду со мной. Точнее, с тем, в чьей голове я сидел. Мне стало на минуту очень грустно, что даже на глазах наступили слезы. Но не от ее истории. А от того, что я не был с ней с самого начала. Что мне приходилось ложиться спать, чтобы быть с ней рядом считанные часы, пока кто-то другой был с нею всегда. Я отвернулся, наполненный грустью, а она подумала, что это из-за ее рассказа о детстве и начала меня успокаивать, говоря, что не в первый раз мне рассказывает эту историю. Да хоть в тысячный, я бы с радостью ее слушал каждый раз, как в первый. Но видимо, слушал я ее в последний раз. Не знаю, почему все оборвалось, но, как бы эта мысль меня не уничтожала, думаю, что их нашли. Нашли и убили, как убили ее родителей. Убили все живое во мне. И я сижу вот здесь, не имеющий никакого смысла продолжать это бессмысленное существование. Я обрел счастье, любовь, пусть хоть и такое, но, даже не успев им насладиться, был лишен. Лишен несправедливо, не по своей вине. Не знаю, имело ли это какой-то смысл, какое-то значение – мне все равно, от ответов на эти вопросы боль не угаснет.
Глава 7. Только дождись
Если тому суждено произойти, то этот текст найдет своего читателя, и возможно им будешь ты, чье имя я так и не спросил. По той же непонятной причине, по которой мне посчастливилось полюбить тебя. Но в этот момент, меня здесь не будет. Может быть, ты сейчас в иной реальности. Узнать об этом я не в силах. Но могу рискнуть и проверить. И две, наполненных капсулами, пачек снотворных мне в этом должны помочь. Если любовь так уж сильна, то почему бы ей не отправить меня к тебе, а? А ты, прошу, ты только дождись…
