— Сегодня отдыхайте. Завтра наступит скоро, — ответил Митч.
И прежде чем Ребекка успела возразить, он повел ее в холл и дальше. Вскоре она оказалась в большой спальной комнате с бледно-голубыми стенами и пушистым ковром на полу. На кровати из красного дерева лежало шелковое покрывало.
— О, какая прекрасная комната, — восхитилась Ребекка. — Я думаю, она больше, чем вся моя квартира в Нью-Йорке.
Митч улыбнулся, и в ней что-то дрогнуло.
— Весь этот дом замечательный, — сказал он и махнул рукой в сторону ванной. — Там куча полотенец в шкафу. Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать. Наша экономка Мэгги уехала на несколько месяцев по семейным делам. Поэтому мы с детьми все лето будем управляться по дому сами.
— Вы мужественный человек, — сказала Ребекка, не задумываясь.
Его пронизывающие карие глаза встретили ее взгляд. Он стоял перед ней, сложив руки на широкой груди. Атлетически сложенный мужчина с пышными вьющимися темно-каштановыми волосами. Она не могла сдержать своего восхищения. Ее взгляд скользнул по его голубой ковбойской рубашке, заправленной за ремень, по джинсам, плотно облегающим узкую талию, и опустился на сапоги из змеиной кожи. Он мог быть рекламой настоящего ковбоя.
— Вы хотите сказать, что мне нелегко будет управиться со ста сорока отделениями скотоводческой фермы, с табуном породистых лошадей и с двумя детьми?
Ребекка подняла бровь.
— Если бы ваши дети были всего лишь заурядными детьми, но эти двое… — она кивнула в сторону кухни, — требуют особого контроля.
Митч улыбнулся широкой обаятельной улыбкой.
— Возможно, вы правы. — Он сделал к ней шаг. — Скажите, Ребекка, вы здесь для того, чтобы объединить с ними усилия или спасти меня?
Через два часа Митч возился в кухне, готовя ранний ужин, и укорял себя за флирт с Ребеккой Вален-тайн. Это работа, и он не должен смешивать одно с другим, какой бы привлекательной она ни была. И не потому, что он этого не хотел. Нет. Его, конечно, влекло к ней, но было бы безумием связаться с этой карьеристкой, приехавшей из Нью-Йорка. Нет, это не та женщина, которая ему нужна… Митч устало вытер лицо. Ему надо думать о Грете и Колби.
Впрочем, он справится с собой. Он заглянул в холодильник. Спасибо Мэгги, в нем было несколько готовых блюд.
Мэгги Клайн работала у Такеров с тех пор, как родился Колби. После смерти Керри вдовая старушка переселилась в их дом. Она стала частью семьи, и Митч благодаря ей не сошел с ума от горя.
Но когда Мэгги попросила отпустить ее на несколько месяцев к сестре, которая выздоравливала после болезни, он не стал возражать. Кроме всего прочего, это побуждало его больше времени проводить с детьми. Но теперь в доме появилась гостья.
Ребекка Валентайн могла остановиться в городе, но ему пришлось бы тратить слишком много времени на то, чтобы возить ее туда и обратно. Это казалось лучшим решением, особенно потому, что ей надо было ознакомиться с деятельностью фермы.
Вошла Грета и немедленно принялась накрывать на стол.
— Может быть, мы поужинаем в столовой? Ведь у нас гостья.
— Нет, Грета. Ребекка находится здесь, чтобы узнать, как мы управляемся с делами. Она готовится перепачкаться так же, как и мы. — Есть ли у нее одежда, подходящая для ранчо? Представив, как она разгуливает в мини-юбке, он почувствовал, что тело его пробудилось к жизни.
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
Митч оглянулся и увидел Ребекку, стоявшую в дверях. Она переоделась в серые гофрированные брюки и темно-красную майку-безрукавку. Она казалось гораздо ниже в туфлях без каблуков, но это не убавляло ее привлекательности.
— Конечно, вы можете налить молоко детям и холодный чай для нас, — сказал он ей. — Все в холодильнике.
Ребекка подошла к буфету и достала стаканы.
— Как вкусно пахнет!
— Энчиладас, — сказала Грета.
— Ты сама их приготовила?
Грета улыбнулась.
— Нет, я кое-что умею, но это блюдо готовит только Мэгги. Она оставила нам кучу еды в холодильнике.
— Мы не будем голодать, — сказал Митч.
— Я нисколько не беспокоюсь об этом, — ответила Ребекка. — Передайте мне, пожалуйста, салат и помидоры, и я буду счастлива.
Он помедлил, вскрывая пакет с маисовыми лепешками.
— Только не говорите мне, что вы вегетарианка.
Ребекка наслаждалась, наблюдая за паническим выражением, появившимся на лице Митча.
— Нет, я не вегетарианка. Если бы я дала себе волю, то ела бы говядину и гамбургеры целый день. Но мне надо следить за весом.
Она почувствовала на себе взгляд, которым он окинул ее с головы до ног, и по телу ее прошла дрожь. Она никогда не могла выдержать подобный взгляд, который был столь распространен среди мужчин.
— Вы хорошо выглядите, — сказал ей Митч.
— От этих ароматных энчиладас невозможно отказаться, — пробормотала она, доставая из холодильника молоко и холодный чай.
Митч взял прихватку, достал из духовки разогретое блюдо и поставил его на стол. В это время в комнату стремглав вбежал Колби и плюхнулся на стул.
— Вот это да! — вскричал он, голодными глазами глядя на еду.
— Ты помыл руки?
Большие карие глаза расширились, словно их обладатель решал, что ему ответить.
— Да, мыл сегодня утром.
Митч нахмурился и указал на дверь.
— Иди и помой.
— О'кей. — Колби встал.
— Я пойду с тобой, — сказала Ребекка. — Я тоже забыла помыть руки. Ты покажешь мне, где ванная комната?
Колби встрепенулся.
— Конечно, пойдемте. У меня есть мыло, которое здорово пенится и пахнет, как жвачка.
— О! Мне хотелось бы на него посмотреть. — Она бросила Митчу через плечо: — Мы сейчас придем.
Скоро из ванной послышался смех. И не было звука слаще для ушей Митча.
Наконец парочка вернулась и уселась за стол. Дети говорили беспрерывно, стараясь завладеть вниманием Ребекки. Митч подумал, что в этом нет ничего странного. Кроме Мэгги, в доме после смерти их матери не появлялись другие женщины.
— Эй, пап, — вывел его из задумчивости Колби, — а ты знаешь, что Ребекка умеет скакать верхом? У ее дедушки были лошади.
— Неужели? — сказал он, удивившись. — А где была ферма? — Он положил на тарелку порцию энчиладас и передал ей, затем наполнил тарелку Колби.
— Недалеко от Лексингтона, Вирджиния, — ответила Ребекка. — Мой дед разводил и объезжал полукровок, а также европейских породистых лошадей всех видов — охотничьих, скаковых и для выездки.
Митч закончил раскладывать энчиладас.
— И ваша семья переехала в Нью-Йорк?
Семья? Семья — это нечто, чего она никогда не имела. Неудачный союз ее родителей вряд ли можно назвать браком.
