— Полагаю, придется…
— И о какой сумме, по-твоему, может идти речь?
— Точно не знаю…
По правде говоря, сейчас Деби не могла с уверенностью сказать ничего определенного. Развитие событий застало ее врасплох. Урсула Палмер показалась ей женщиной отнюдь не алчной. И уж совсем не производила впечатления размазни, способной изменять свои решения под чьим-то нажимом, пусть даже этим человеком оказался бы собственный внук. Старушка отличалась твердым характером.
Возможно, она слишком привязана к своему дому, размышляла Деби, но в ее возрасте элементарные удобства, наверное, куда важнее, а тут — крыша протекает, стены покосились. От процветающей когда-то фермы остались лишь курятник, ветхий сарай да заброшенная, поросшая сорняками земля, поднять которую уже нет сил.
— Мне кажется, дело тут не в деньгах, а в психологии. Урсула понимает, что смешно ломить цену за свое утлое хозяйство. Скорее всего, ей трудно смириться с самим переездом, из-за чего придется привыкать к новому месту. Может быть, ее это пугает?
— Моя дорогая, — раздраженно бросил отец, — тогда при чем здесь яростные нападки лично на нас? Нет, наверняка, ты права, тут не обошлось без ее внука, он заварил чертову кашу.
Отец умолк и погрузился в раздумья. Деби же старательно избегала даже вспоминать о школьных временах и своем однокласснике.
— А что внук — единственный наследник Урсулы?
Деби пожала плечами.
— Не знаю. Но, скорее всего, так и есть. Во всяком случае, единственный, кто из родственников навещает ее. Хотя в последнее время делает это не часто. Она сама жаловалась мне, что прошлое Рождество провела в одиночестве. Он обещал приехать, но предпочел провести праздник не в обществе бабки, а со своей подружкой, которую, как я поняла, старуха не жалует.
— Понятно… Я уверен, внучок скоро объявится и наделает много шума. Ты не знаешь, чем он занимается?
— Юрист. Работает в крупной юридической фирме в Бостоне.
— Боже правый! Этого еще не хватало! С людьми такого рода лучше не тягаться. У них нюх на то, где можно без зазрения совести поживиться.
— Откуда взяться совести, если нет сердца, — вдруг сказала Деби, усмехнувшись.
Отец прищурился, складка залегла между бровями, колюче взглянул на дочь.
— Что сие значит? Скажи правду, дочка. Не лги. У тебя это плохо получается.
Нет, совсем не плохо, подумала про себя Деби. Все шесть лет брака с Муром были сплошной ложью, о которой никто и не догадывался, а пережить и перестрадать пришлось вдоволь, делая при этом вид, будто все благополучно.
— Нет, между нами ничего не было. Да и к тому же более необщительного типа вряд ли отыщешь. Тогда, в школе, он был беден как церковная мышь, он, по-моему, ненавидел меня только за то, что я из богатой семьи.
— Прочитав сейчас статью в газете, он возненавидит тебя еще сильнее.
— Возможно, он ее не прочитает.
— Чушь! Не сомневаюсь, Барт Палмер объявится в Честере в ближайшее же время.
— Вот и прекрасно, — сухо заметила Деби.
Отец строго глянул на нее еще раз.
— Между вами точно ничего не было?
— О, не стоит даже об этом говорить. В Барте мало приятного. За последние годы мы едва перекинулись парой слов. Со школьных лет он отличался нелюдимостью и, судя по всему, даже став взрослым мужчиной, не изменился.
В сущности, она сказала истинную правду: уже три года Деби жила в родном Честере и случайно встречала здесь Барта. Пару раз на центральной улице, но главным образом ей доводилось видеть его в церкви на Пасху и Рождество.
Урсула Палмер не сообщила ей новость, сказав, что внук пропустил последние рождественские праздники. Она и без нее это знала. Взглядом ища Барта во время церковной службы в толпе, Дебора вдруг отчетливо поняла, что ей его не хватает. Глупо, если учесть, как во время предыдущих невольных встреч тот ограничивался простым кивком или с ледяной вежливостью произносил: «Здравствуй, Дебора».
— Неприятный он субъект или нет, — отрезал отец, — тебе придется иметь с ним дело, если хочешь построить торгово-культурный комплекс.
— Посмотрим, папа, — ответила она как можно непринужденней. — Поживем — увидим.
— Будь осмотрительней, девочка. Меньше всего мне хотелось бы еще раз увидеть нашу фамилию в разделе скандальных новостей.
Барт поднял с пола свежий номер «Честер ньюс» и толчком ноги захлопнул за собой входную дверь. Сорвав обертку с почтовыми штемпелями, бросил свернутую трубочкой газету на свое любимое кресло в гостиной, намереваясь позже пролистать ее. В кухне он выбросил скомканную обертку в мусорное ведро и тут же протянул руку к бутылке виски, стоявшей на безукоризненно чистом столе. Сейчас ему было просто необходимо хоть чуть взбодриться. Отвернув пробку, Барт плеснул в стакан солидную порцию.
Ну и денек! Что за жизнь! Никакого просвета!
Ослабив рывком голубой шелковый галстук, он достал из холодильника лед, бросил в стакан тройку кубиков и, резко запрокинув голову, сделал несколько изрядных глотков.
Странно. Ему всегда казалось, что профессия юриста способна сделать человека счастливым. Она сулит достаток, уважение общества и успех у женщин.
Конечно, деньги у него водятся. Работа в солидной бостонской фирме отлично оплачивается. Иначе разве смог бы он позволить себе эту шикарную квартиру, откуда открывается великолепный вид на город? Или внушительный черный «мерседес», стоящий сейчас на одном из двух зарезервированных за ним мест в подземном гараже?..
Барт еще раз хлебнул волшебный напиток, позволяющий на время забыть о проблемах, и тут же помрачнел от сознания необходимости прибегать к подобного рода средству. В последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что больше не испытывает былого удовольствия от своей работы. Его угнетала рутинность.
Хотя, если быть до конца честным, ему грех жаловаться: отличная должность и все прочее, включая успех у женщин, которым Барт Палмер неизменно пользовался. В Бостоне нашлось немало молодых, вполне обеспеченных женщин, ценящих в мужчинах умение жить широко: ездить на великолепных автомобилях, носить дорогие костюмы и водить их в престижные, шикарные рестораны.
Барт сменил бесчисленное количество подружек — девиц из так называемого общества, сослуживиц, упорно стремящихся сделать себе карьеру на юридическом поприще, не говоря уж об особах, беззастенчиво интересующихся лишь обогащением за счет мужского кармана. И пусть не покажется странным, но именно последней категории Палмер отдавал предпочтение, ибо прекрасно осознавал, что заставляет их идти на заведомо неперспективную в смысле брака связь: нищета, вернее, стойкое к ней отвращение.
