родной департамент. Алёна их остановила.
– Стой, – она уже тянула руку за папкой, в которой надеялась найти анкету кандидата. – Его резюме?
Девушки переглянулись и уставились на директора недоумённо.
– Ну, продажника этого, из Ярославля? – нервно взмахнув кистью, Алёна требовала передать ей папку.
Рекрутер сняла с зажима файл и протянула дрожащей рукой директору, а у самой глаза заплыли страхом.
– Могу ещё раз ему позвонить…
– Спасибо, не надо, – мягко ответила Алёна, чтобы её успокоить, и пробежалась взглядом по анкете. – Он же сам отказался. Наверняка на то были причины.
«Ясно», – докончила она в уме, узнав на фото любимую улыбку.
– Держи. Не переживай. Найдём гораздо лучше, – девушка как будто и себе это говорила.
У рекрутера челюсть отвисла, но руки приняли передачу. Обе ещё долго провожали директора выпученными глазами. Она ведь даже их имён не знала и, вообще, наймом сотрудников среднего и низшего звена теперь не занималась. И вдруг лично просмотрела анкету кандидата, который даже на собеседование не пришёл.
«Держи себя в руках, – приказал разум распустившему нюни сердцу. – Тебя ждёт работа. А он – давно нет. Вам и раньше не было по пути».
Входя в зал совещаний, девушка решила, что сегодня купит на вечер две бутылки сухого белого и пачку сигарет, чтобы травиться не только тоской.
Первая бутылка улетела незаметно. В пепельнице валялось уже две сигареты. Третью Алёна только зажгла. Смолистая вонь вперемешку со спиртом витала на кухне, отчего подташнивало, но девушка всё равно продолжала. От одиночества её тошнило гораздо сильнее.
В семейном чате кипело бурное обсуждение сегодняшней встречи.
– Доча, мне кажется, это был знак свыше. Игорь же хороший парень. Может, не стоит его упускать. Позвони, – писал папа. – Тридцатка всё-таки. А у тебя, кроме него, никого и не было.
Девушка закатила глаза и проворчала вполголоса:
– Вообще-то, я на него девять лет из этих тридцати потратила.
Первый год они общались исключительно по рабочим вопросам. Он уже был успешным менеджером по продажам, она – ассистентом руководителя. Второй год она добивалась его внимания. На третий они стали встречаться. Два года Алёна жила на две квартиры. Только под конец четвёртого съехались. И жили три года вместе без регистрации. Расставаться зато было проще. Она просто вернулась к родителям, а он уехал в Москву. И последние два года девушка потратила на пустые страдания по нему. «Действительно, треть жизни ушла в никуда, – вдруг осознала Алёна. – Теперь у тебя живот, тридцатка за плечами и стрёмная перспектива остаться старой девой».
Мама возражала:
– Да он как был неудачником, так и остался. Раз опять искал работу. Причём обычным менеджером по продажам. Тут-то хоть начальником был. А там даже бизнес прогорел. Сожгла его Москва-то.
– Мам, да Лёнка у нас настолько сильная и независимая, что ей как раз такой и нужен, – брат смеялся жёлтыми рожицами со слезами из глаз.
– Доча, любишь его до сих пор? – отец умел задавать корневые вопросы.
Алёна шмыгнула носом и затянулась, прежде чем написать: «Не знаю. Я просто больше никого не любила. А к нему у меня особое отношение. Наверное, навсегда останется».
– Дочь, не мели чепуху! – мать всегда реагировала остро. – Ты вон какая, а он чё? Ищи достойного. Хватит сопли дожёвывать. Опять вино пьёшь?
Девушка усмехнулась и снова наполнила бокал. Раньше за собой не замечала, но теперь обнаружила новую слабость – тягу к алкоголю, конкретно к белому сухому. Поначалу это казалось столичной эстетикой, но всё свелось к прозаике одиночества.
Брат, как обычно, писал всё, что думает:
– Лёнка, надо подождать. Сам позвонит, тогда соглашайся. А то страдаешь тут зря, а может, ему и нафиг не нужна. Вон видела, с какими красотками он в инсте тусит?
– Ой, Серёж, молчи, а? Завидуй про себя, – вступилась мама. – Сестра у тебя тоже ничего. Хотя бы не тупоголовая, как эти раскрасотки.
Алёна выпила залпом. Семья поддерживала, как умела. Требовать от них большего она перестала ещё в двадцать пять. Теперь просто ценила заботу, хотя порой после таких разговоров накрывало уйти в запой. Благо, выходные пролетали быстро, а в понедельник всегда надо было на работу. Отпуска она не брала, чтобы не расслабляться.
Из чата девушка вышла, не ответив. Хотелось подумать в спокойствии. Обдумать всё ещё раз. Или придумать. Повод. Такой, чтобы не выглядеть глупой.
Алёна почти сразу перешла из мессенджера в диалоги банковского приложения, где висел перевод от Игоря. Можно было написать ему что угодно, позвать погулять, поболтать. Ведь было же им, о чём поговорить. Два года не виделись. Хотя о себе она всё уже рассказала. Стала региональным менеджером и переехала в Москву – больше у неё в жизни ничего не происходило. А у него, по крайней мере, в Инстаграме, случалось множество знакомств, мероприятий, вечеринок. Бизнес предполагал. Они с партнёром держали несколько студий и помещений, которые сдавали в аренду под разные нужды: свадьбы, корпоративы или конференции. В социальных сетях Игорь хвастался, что организовывал увеселительные мероприятия для крупнейших компаний страны. И её в том числе, для центрального офиса, когда она ещё жила в Ярославле.
«Что могло пойти не так?» – задавалась вопросом Алёна. Она ведь знала, какой он профессионал и в целом по жизни толковый. Точно не такой дурак, чтобы не рассчитать бизнес-план нормально, профукать клиентов или залезть в кредит с высоким риском неуспеха. Игорь чётко понимал, зачем и куда уехал, в партнёры выбрал школьного друга, который давно его зазывал в Москву заняться бизнесом, сам давно об этом мечтал. Все уши ей прожужжал. Предлагал открыть семейный бизнес. Она в него не верила. Корпоративная карьера казалась безопасным и надёжным путём в жизнь, а бизнес – приключением с шансами напополам. Хотя, пока смотрела его инстаграмные фотографии, перекусала губы до дыр от зависти и ревности и тысячу раз пожалела, что не поехала с ним тогда. А теперь оказалась права.
«Написать всё-таки?» – вопрошала душа, а глаза поглядывали на часы, ждали полуночи, как в сказке, будто чудо обязано было свершиться. Все три стрелки сошлись, а телефон молчал. Алёна запила тремор, который нарастал из ниоткуда, со дна пьяной души, взбаламученной внезапной надеждой. И, подождав ещё минут семь, поняла, что уже не в том возрасте, чтобы сказки сбывались. Лет двадцать как точно, потому выпила и закурила ещё.
«Всё приходится
