на учителя английского, но не успела и дня поработать — залет, декрет и здравствуйте, мамские будни.
Денег, оставшихся от отца, катастрофически не хватает. Содержать нас некому, раньше, хотя бы папа поддерживал, а теперь он…
Не хочу думать об этом, только не сегодня, когда я впервые увидела свет в конце тоннеля.
Да, кто бы мог подумать, что он появится сразу после звонка с предложением о работе в одной частной школе.
Малышка засыпает под мерное покачивание люльки, и я спокойно прохожусь по нужным мне отделам.
Директриса ясно дала понять, что дресс-код у них очень строгий, поэтому я сразу отметаю предложения продавщиц померить «во-о-он ту зеленую блузку, которая очень подойдет вашим волосам».
Подумаешь, рыжая! Мало ли, что мне подходит.
Шопинг выходит очень выгодным и быстрым. Осталось только брючки теплые присмотреть и можно смело ехать домой.
Спящую в люльке Карину пристраиваю в примерочной на пуфике, а сама в быстром темпе примеряю все, что успела схватить по пути.
— Блин, надо было поменьше взять!
Оглядываю себя со всех сторон, понимая, что недооценила свою послеродовую форму и промахнулась с размером.
Животика как не бывало, фигура чуть округлились, но не критично, наоборот, ушла угловатость, стала, что называется, повкуснее.
Я еще очень даже ничего, правда, сейчас последнее, о чем я думаю, это о мужском внимании.
Хотя когда-то я буквально купалась в любви и сгорала в огне страсти!
Сейчас это кажется сном, иллюзией, кадрами из давно забытого фильма. Меня вновь накрывает, но я не даю себе расслабляться.
Нельзя, Поль, позади Москва!
А точнее, Каришка!
И Васька, моя родная сестренка, которая теперь на мне!
И вообще… надо в темпе мерить брюки и бежать домой.
Бросаю взгляд на Карину. Спит, моя красавица, утомилась от беготни.
Я и сама бы рада сейчас оказаться дома и лечь рядом с ней, забыться самым сладким сном на свете, но…
Нет, ну морозить пятую точку, расхаживая в платьях и юбочках, тоже не дело! Цистит, все дела. Оно нам надо?
Нет, конечно! Только этого не хватало.
Поэтому решаю «метнуться кабанчиком» до торгового зала. Выхожу из примерочной, плотно закрыв шторку, и бегу за нужным размером.
Может быть, еще и в детский отдел заглянем. Не смогу ведь мимо пройти, не прикупив своей зайке какую-нибудь одежку и игрушку-развивашку.
Радуясь тому, что день выдался очень продуктивным и удачным, отодвигаю шторку, да так и замираю на пороге кабинки.
Потому что… моей крошки, Карины, там нет.
И дальше все как в тумане.
Всхлипываю, держа в руках злосчастную бумажку с именем того, кого хотела бы забыть навсегда.
Я все больше уверена в том, что это мог сделать только ОН.
Осман пойдет на все, чтобы получить свое…
* * *
На что готова мать ради своего ребенка?
Да на все она готова! Даже на самые крайние меры!
Может быть, поэтому я врываюсь в переговорную Махдаева, не обращая внимания на попытки охранников остановить меня?
Девушка, туда нельзя!..
Нельзя, как же! Воровать детей тоже нельзя, однако вашего босса это не остановило!
Во мне столько злости и энергии, что я успеваю прошмыгнуть в приоткрытую дверь, а там…
Большие дяди делают бизнес. И он, конечно, тоже среди них.
— Огонёк? Что ты тут делаешь?
Огонёк, серьезно, Осман? Ты все еще называешь меня так, после всего, что сделал мне?
Не прощу никогда! А после того, как ты сегодня заставил меня пережить самые худшие часы в моей жизни, как растоптал меня, сравнял с землей вдвойне ненавижу!
— Ты украл ее! Зачем ты это сделал?!
У меня даже слез не осталось, одна злость.
Махдаев стоит, делая вид, будто крайне удивлен. Но с каждым моим словом его лицо ужесточается. Хмурится, недоволен.
Не обращая внимания на взгляды больших боссов, бросаюсь на Махдаева с кулаками:
— Я знаю, что это ты украл! Бессовестный, бессердечный!
Нас отделяет какой-то один шаг, как вдруг меня грубо хватают за локти и тянут назад. Два бугая-охранника, две шавки Османа волокут меня за собой на выход.
— Отпустите меня!!! — ору так, словно меня режут наживую. — Не смейте! Отпустите!
Трус, натравил на меня этих амбалов, даже не может сам разобраться.
Брыкаюсь, пинаюсь, кусаюсь, пытаясь вырваться из крепкой хватки, но не тут-то было.
Сил все меньше, но тут из переговорной выходит ОН, и я снова готова убивать!
Дима, продолжи за меня, тут форс-мажор, — бросает Осман своему помощнику, трущемуся в дверях.
Форс-мажор? Вот я кто теперь, да?
— Отпустите меня! — вновь ору на охранников, но те стоят так, словно приросли к земле.
Осман жестом приказывает им делать то, что я говорю, а мне только это и нужно.
Вновь срываюсь с места и бегу к нему, собираясь залепить пощёчину, но он ловко перехватывает мои запястья и встряхивает.
— Где она?! Отвечай!
— Успокойся.
— Это ты подстроил!
Осман ничего не говорит в ответ, только тащит меня в сторону своей приемной, все еще грубо стискивая мои руки.
— Осман Дамирович… — молоденькая секретарша подскакивает с места, когда мы с ним врываемся в приемную.
— Тамара, никого не впускать, я занят. Сам выйду, когда закончим, — бросает на меня быстрый взгляд, полный ярости.
Злишься, значит? Помешала тебе бабло рубить и налаживать свои деловые отношения?
Ну погоди, Махдаев, я тебе еще не такое устрою!
— Но у вас там…
— Никаких «но», Тома, выполняй то, о чем прошу.
Секретарь хочет сказать ему что-то еще, но Осман ее не слушает, только открывает дверь кабинета и толкает меня внутрь.
— Какого черта?! — поворачивается ко мне, дыша ненавистью. — Что ты тут устроила?
— Это ты мне скажи, какого черта?! Зачем ты отнял у меня дочь?!
— У тебя есть дочь?
— Не делай вид, будто ничего не знаешь! — восклицаю я гневно, не веря ни единому его слову.
Конечно же, он все знает! Только прикидывается, чтобы выиграть время или… Я не знаю, чтобы унизить меня еще больше!
Хочет, чтобы я на коленях ползала перед ним, умоляя вернуть мою малышку.
Я открываю рот, собираясь высказать все это Осману вслух, но…
В этот самый момент в кабинете раздается плач ребенка, который я ни с чьим другим не перепутаю, и мы с Махдаевым замираем, глядя друг на друга.
— Маленькая моя, родная, доченька моя! Солнышко, звездочка моя!
Беру Каришку на
