– Я читала об Эросе на занятиях по истории искусств, – сказала девушка, снова переводя взгляд на мистера Великолепного и заглядывая в его сияющие голубые глаза. – Говорят, эта статуя дарует сексуальную силу тому, кто владеет ею.
На губах собеседника возникла легкая полуулыбка, как будто этот факт был прекрасно ему известен.
– Копии этой статуи продаются в сувенирных лавках, раскупаются как горячие пирожки.
– Что, даже они способны обеспечить отличный секс? – усмехнулся он.
– Очевидно, так.
Уильям улыбнулся еще шире:
– А у вас есть такая копия?
– Статуи Эроса? – Симона изо всех сил напрягала воображение в поисках ответа. Видение Великолепного Уильяма, абсолютно обнаженного, в ее постели в Гринвич Виллидж, последнее время постоянно возникало в ее голове.
– Нет, – призналась она наконец, – никаких слепков с Эроса. У меня другие источники возбуждения.
Мужчина казался весьма заинтригованным.
Взяв бутылку вина, Симона вопросительно приподняла бровь.
– Пожалуй, лучше водки с тоником, – ответил он.
– Сейчас будет.
Смешивая коктейль, девушка скользнула взглядом по костюму Великолепного. Большинство из того, что можно было снять – шпага, шляпа и пояс – было слишком велико и вряд ли подходило для приворотного заклинания. Можно, конечно, одолжить ручку или попросить визитку...
И тут ее взгляд упал на красный шелковый платок, заткнутый за широкий пояс. Как было бы интересно взглянуть на него обнаженного – наверное, все тело покрыто шелковистыми русыми завитками, как бывает у таких больших мальчиков, а мышцы ног особенно хорошо прорисованы благодаря увлечению игрой в поло.
Великолепный Уильям еще раз блеснул ослепительной улыбкой. Симона улыбнулась в ответ. Взгляд на мистера Великолепного заставлял ее сердце трепетать от восторга. Уговаривая свою руку не дрожать от волнения, хозяйка бара протянула мужчине коктейль и, отступив назад, притворилась, что чихнула. Не задумываясь, Уильям вытащил из-за пояса платок и протянул ей. Симона улыбнулась – трюк сработал, как задумано.
– Вы не против, если я выстираю его и верну, когда вы в следующий раз заглянете сюда? – предложила она.
– Пожалуйста, тем более, что вы здесь каждый день. У вас бывают выходные?
Такая лучистая улыбка способна заставить женщину почувствовать себя единственной и неповторимой. Неужели самый завидный холостяк Нью-Йорка приглашает ее пообедать?
– Вообще-то бывают. В эти выходные я еду в Кэтскилс.
– Это где?
– Местность называется Клеверные Поля.
– Клевер, кажется, приносит удачу.
– Кстати, я буду жить в домике номер семь. Это счастливое число?
– Я в этом не сомневаюсь.
– Вы едете одна? – поинтересовался Великолепный Гаррити, и в его словах ей почудился особый интерес.
– С подругами. – Уильям казался разочарованным, поэтому Сим набралась нахальства и добавила: – Если только вы не решите присоединиться.
– Я? Присоединиться?
Наверное, это было слишком смелым предложением, и девушка поспешила добавить:
– Я хотела сказать, если окажетесь где-нибудь поблизости.
Мужчина улыбнулся и ответил таким тоном, как будто ему случалось проезжать Кэтскил Маунтинс семь дней в неделю:
– Да, пожалуй, мы могли бы там пересечься.
От магнетического взгляда прекрасных голубых глаз цвета бескрайнего океана в ясный солнечный день у Симоны перехватило дыхание и подкосились ноги. Внезапный испуганный крик вывел ее из оцепенения.
– Что это? – спросила девушка, с трудом отводя взгляд.
– Эрос пропал! – завопил кто-то, словно отвечая на ее вопрос.
Сердце начало тревожно биться, когда взгляд Симоны упал на пьедестал, где еще минуту назад стояла бесценная статуя, и показалось, что земля уходит из-под ног. Теперь Эдмонд Стайлс точно не даст ей обещанного места в архиве музея. На миг Симоне даже показалось, что статуя никуда не исчезала: вот же она стоит, полуметровая фигура из темного дерева. Но пришлось признать очевидное – она исчезла!
На следующее утро, когда до Хэллоуина оставался всего день, Симона нервно ерзала в кресле, сидя в переговорной Метрополитен перед детективом Альфредом Пересом из восемьдесят четвертого округа. Худой как стручок полицейский наконец-то перестал мерить комнату шагами и остановился, подозрительно глядя на объемную сумку, стоящую на полу. У него были всклокоченные короткие темные волосы, чернильно-черные глаза и длинные загнутые вверх усы – примерно так выглядели мексиканские воры из старых вестернов. Не выпуская сумку из поля зрения, детектив произнес:
– Я попрошу вас некоторое время не покидать город.
– Я нахожусь под арестом?
Он пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Куда вы собирались ехать?
Сим задумалась, стоит ли говорить.
– В пристанище ведьм.
– Что?
– Ну, вы понимаете... Ведьмы...
– Так, значит, вы – ведьма?
Ну вот, теперь шестеренки завертелись: детектив Перес связывает известие о пропавшей статуе с языческими забавами.
– Нет, я, собственно говоря, не ведьма.
Симона постаралась кратко объяснить, зачем и куда едет, дополнив это ослепительной улыбкой и проникновенным заявлением:
– Я никогда не была знакома ни с одной настоящей ведьмой.
Детектива это не особенно порадовало.
– А как насчет кошек?
На стол лег нечеткий снимок, видимо, с видеозаписи службы охраны. На нем Симона разглядела себя за стойкой бара, а рядом – Си-Си, Диану и Мару. Положение все больше осложнялось. Мало того, что они считают, будто бы Сим не включила сигнализацию (сама-то она, конечно, уверена в обратном), теперь ее еще могут уволить за включение подруг в список приглашенных.
– Я уверена, что включала сигнализацию. Детектив Перес смерил девушку долгим взглядом.
– Кто эти женщины?
Такое явное недоверие начинало действовать на нервы.
– Я не знаю.
Конечно, рано или поздно они выяснят, что сигнализация была включена. А также найдут бесценную статую, и станет ясно, что ее подруги здесь ни при чем.
– Кто бы ни взял фигуру Эроса, он попытается ее продать, ведь так? То есть я хочу сказать, вы не думаете, что она должна всплыть на черном рынке? – неуверенно предположила Симона.
– Возможно.
В переводе на нормальный язык это могло означать согласие, и девушка вздохнула с облегчением. Конечно, не стоит ставить на карту свою будущую работу в музее и признаваться в том, что она добавила трех гостей в список приглашенных.
Детектив Перес холодно смотрел на нее.
– И о чем же говорили эти кошки?
