Он подошел к окну, долго возился со шпингалетами, пока не распахнул давно не открывавшиеся створки. С озера потянуло влажной прохладой и запахом рыбы, напоминавшим ему о неудачной поездке в Испанию и том далеком детстве, когда Тео с братьями частенько отправлялись на лодке по Мичигану. Интересно, они уже тоже проснулись?
Лицо его осветила улыбка. Вчера они неплохо посидели, потолковали, повспоминали. Впрочем, так бывало всегда, когда им удавалось встретиться. Жаль, случается это нечасто.
Жизнь развела их, но братья сохранили привязанность друг к другу. Больше того, стоило им оказаться вместе, они всегда снова становятся, как в детстве, не просто братьями, объединенными узами крови, но и лучшими друзьями, спаянными любовью и решимостью устоять перед общим врагом. Их отцом.
Улыбка погасла на лице Тео. Врага теперь не стало. Почти неделя, как Билл Анджер умер, уже позади похороны, а в душе, если честно, ни-че-го…
Черт, тебе полагается чувствовать хоть что-то, когда ты видишь, как гроб с твоим стариком устанавливают рядом с материнским в семейном склепе, что-то большее, чем легкое сожаление, разве нет?..
Мысленно упрекнув себя, Тео тем не менее, вспомнил, что во время скорбной процедуры лица его братьев тоже выглядели безучастными. Единственной, чьи глаза увлажнились от слез, оказалась Фанни, экономка, преданно служившая в доме много лет, — отзывчивая и покорная душа, безропотно терпевшая властную жестокость хозяина. Возможно, ради хозяйки, которую обожала и тоже провожала в последний путь, когда та еще была молодой, а может быть, и ради оставшихся на ее попечении трех сорванцов-мальчишек.
Тео вздохнул. Все это теперь в прошлом. И деспотичность отца, и постоянные заступничества за них Фанни, и их побег из родного гнезда.
Майкл удрал в двадцать один год и вопреки воле отца стал геологом. Фил свалил отсюда в восемнадцать и, проявив завидное упорство, закончил юридический факультет. У самого же Тео терпения оказалось еще меньше, чем у братьев. Ему и семнадцати не было, когда он ушел из дома… Не ушел, а укатил в отцовском «порше»!
Забрать машину стало последним актом неповиновения, этаким прощальным подарком папаше, считавшему своего старшего сына чем-то вроде шпаны.
Тео хмыкнул и почесал в затылке. Отчасти отец был прав — компанию он водил с парнями отпетыми, из тех, что существуют на грани закона. И сам Тео иногда ненавидел себя, понимая, в кого постепенно превращался, но не мог остановиться.
Ничто не нравилось отцу, даже его пятерки по математике, что уж говорить о тройках по таким скучным предметам, как общественные науки и языки. Успехи в бейсболе также ничего для него не значили. И друзья у него были не те — местные ребята, а не сопливцы из привилегированной школы в Ок-Парке, которую старик заставил его посещать.
— Из тебя ничего не получится! — повторял Билл то и дело.
А Тео словно нарочно старался оправдать самые худшие опасения отца.
Оглядываясь теперь назад, он вынужден признать: так оно и было бы, если бы он остался здесь.
Последняя их ссора перевесила чашу терпения. Началась она с того, что вместо школы Тео с компанией на отцовской лодке отправились на озеро. Ему влетело. В ответ он, конечно, нагрубил. И все, как всегда, обошлось бы, если бы Тео не услышал злобные слова ультиматума: «Я не потерплю своеволия! Или ты слушаешься… или можешь убираться к чертовой матери!»
Через секунду он выскочил за дверь, забрался в «порше» и, сжигая резину, рванул по подъездной дорожке, потом понесся по узкому шоссе, ведущему за пределы Ок-Парка, стремительно домчался до Чикаго, пока не остановился у армейского вербовочного пункта.
Сколько времени с тех пор прошло, а Тео до сих пор помнит, как сержант-вербовщик, скептически оглядев его с ног до головы, спросил, сколько ему лет.
— Восемнадцать, — не моргнув глазом, соврал Тео.
— Неужели? — улыбнулся сержант. — Послушай, паренек, принеси мне свидетельство о рождении, тогда и поговорим…
Неудача в пункте, набиравшем морских пехотинцев, не смутила Тео. Довольно быстро он отыскал другой вербовочный пункт, где набирали в танковые части. Здешний сержант оказался не столь придирчивым. К тому же Тео догадался подделать свое водительское удостоверение, прежде чем вновь испытывать судьбу.
Взглянув сначала на молодого человека, потом на его удостоверение, сержант задал все тот же вопрос:
— Сынок, у тебя есть свидетельство о рождении?
— Да, сэр, — ответил Тео и почти не соврал, ибо уже по телефону попросил брата, чтобы тот тайком от отца заказал копию свидетельства в мэрии Ок-Парка.
— И ты завтра представишь его?
— Да, сэр, — ответил Тео не очень уверенно.
Вербовщик пожал плечами и подал ему стопку анкет.
— Тогда прочитай, подпиши и все в порядке.
Когда Тео потянулся за бумагами, мозолистая ладонь сержанта накрыла его руку.
— Ты хорошо подумал?.. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сынок?
Тео высвободил руку и взглянул на него потемневшими глазами.
— Никакой я вам не сынок, — холодно бросил он, — и я знаю, что делаю.
Вспоминая свое тогдашнее состояние, Тео усмехнулся. Конечно, его поступок был полным безрассудством, но желание вырваться сильнее любых доводов!
Танковый учебный центр оказался сущим адом, еще более худшим, чем тот, из которого он сбежал. За одним только исключением: после суровой муштры Теодор Анджер попал служить в корпус, где молодого новобранца приняли с распростертыми объятиями.
Впервые в своей юной еще жизни Тео почувствовал себя равным.
Четыре года спустя он покидал армию совершенно другим человеком. Закаленным, волевым, опытным, научившимся самодисциплине, так что от прежнего шалопая ничего не осталось.
Как ни странно, его математические способности пригодились и в самом танковом деле, и… в игре в покер, которым армейские служащие в то время сильно увлекались. В картах Тео оказался королем, что вместе с армейской зарплатой и частыми выигрышами постепенно позволило ему кое-что скопить.
Денег ему хватило на пару лет учебы в колледже, куда он поступил на финансовое отделение, где удивлял своих преподавателей смекалкой. В акциях, дивидендах и прочих хитростях он разобрался с удивительной легкостью, сообразив, что игра в покер не так уж отличается от игры на бирже, просто здесь платят больше.
В неполных двадцать три, после окончания учебы, Тео около года прокантовался в арбитраже, потом в двух финансовых корпорациях, занимавшихся довольно рискованными операциями. А к двадцати пяти, прилично заработав, решил пуститься в самостоятельное плавание и купил себе место на бирже.
