Моника не знала, смеяться ей или плакать, она была на грани истерики. Вот эта, вторая девочка, была как две капли воды похожа на Натали, и сомневаться в их родственных связях не приходилось. Те же большие карие глаза, тот же упрямо вздернутый носик и те же пухлые губки! Вылитая Натали в детстве!
Появление девочки остановило Адама, и его глаза невольно прищурились.
— Как ты говоришь, тебя зовут? — решил он уточнить еще раз.
— Как и вашу дочь, Кэтрин Харрисон! Мы познакомились с вашей няней, и она предложила нам вместе поиграть!
Кстати, о няне! Несмотря на то что тревога за дочь улеглась в душе Адама, он чувствовал, что неприятный разговор только начинается. Почему няня, которой он платил немалые деньги, оставила его дочь одну, а сама ушла в неизвестном направлении?
— Понятно, — раздраженно бросил он и снова осмотрелся по сторонам.
На этот раз его поиски увенчались успехом. К ним торопливым шагом приближались две женщины, одна из которых была временной няней Кэтрин. Он принял ее на испытательный срок, который она не прошла. Адам очень требовательно подходил к вопросу выбора няни для дочери, ему трудно было угодить, поэтому педагоги часто менялись.
— Мистер Харрисон!..
— Моника!.. Кэтрин!..
Женщины воскликнули одновременно.
— Мамочка, ой, что ты пропустила! Меня перепутали с этой девочкой! — радостно воскликнула вторая Кэтрин и отчего-то захлопала в ладошки.
Никто из взрослых не разделил ее радости.
Натали хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло недоразумение. Она прекрасно знала, что Адам Харрисон является одним из самых преуспевающих адвокатов их города, и если он захочет, — а он может захотеть! — то у сестры возникнут крупные неприятности. А Натали не могла этого допустить! Ей казалось очень забавным, чтобы Моника сама нашла Кэтрин и попыталась с ней подружиться, но теперь она видела, во что обернулась ее затея. Поэтому она, немного сбиваясь и путаясь, принялась объяснять мистеру Харрисону, что произошло на самом деле и почему возникла эта путаница.
Моника стояла в стороне и чувствовала, как ее начинает бить мелкая дрожь. Временная няня тоже пыталась вставить свое слово, но хватило одного взгляда Адама Харрисона, чтобы она замолчала. Девушка прекрасно понимала, что она совершила серьезный проступок — оставила вверенного ей ребенка без присмотра. За это в лучшем случае ее могли уволить с работы, в худшем — лишить лицензии.
— Мы еще раз просим у вас прощения, — закончила Натали и улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой.
Гнев Адама немного стих, его успокаивало теплое ровное дыхание дочери. Кэтрин спокойно сидела у него на руках.
— Я решил, что мою дочь пытаются похитить. — Тем не менее его голос звучал отчужденно и холодно. Он еще раз посмотрел в сторону няни, и та окончательно сжалась под его взглядом. — Но теперь вижу, что ошибся.
— Но вы по-прежнему собираетесь подавать на меня в суд? — охрипшим от волнения голосом спросила Моника.
Мужчина покачал головой.
— Уже нет.
И его губы дрогнули в подобии улыбки.
— Вот и замечательно! Тогда, мистер Харрисон, мы вас покинем! У нас очень много дел! — протараторила Натали и, схватив дочь за руку, поспешила удалиться. Моника, естественно, последовала за ней.
Она уже сделала несколько шагов, но не удержалась, обернулась и заметила, что дочка адвоката смотрит ей вслед и робко улыбается.
Когда Моника догнала сестру, то шумно выдохнула:
— Вот так приключение!
— И не говори!
— Так вы моя тетя? — с хитрой физиономией поинтересовалась Кэтрин, важно вышагивая рядом со взрослыми.
— Да, меня зовут Моника.
— Здорово! Моника, а ты мне подарки привезла?
— Уснула?
— Да. Ух, ну и вечерок…
Натали устало привалилась к дверному косяку. Был поздний вечер. Моника пришла в гости к сестре и теперь разместилась на кухне, разогревала ужин, который ей доверила сестра. Натали тем временем уложила спать Кэтрин. Девочка раскапризничалась и долго не желала отправляться в спальню, ей хотелось посидеть со взрослыми, и, только когда Натали пригрозила, что накажет ее и не пустит к бабушке в выходные дни, Кэтрин с недовольным видом поплелась к себе в комнату. Она считала, что это несправедливо — взрослым можно сидеть допоздна, а ей нельзя!
Перед Кэтрин Моника испытывала некое чувство вины. Ей до сих пор не давала покоя та история в парке. Она едва таких дел не натворила. Но чем больше проходило времени, тем отчетливее Моника понимала, что ничего страшного не произошло, все быстро разобрались в путанице. Не собиралась же она, на самом деле, похитить дочь Адама Харрисона!
Она как-то между делом поинтересовалась у сестры:
— Ты не встречалась с разгневанным папашей? Я имею в виду другого Харрисона, не твоего мужа.
Натали покачала головой.
— Нет, а зачем?
И правда, зачем?
У Натали хватало и других дел. Несколько лет назад она решила заняться бизнесом и открыла собственное дело. Сначала у Моники были опасения, получится ли у сестры, ведь более миролюбивого человека она не встречала. Монике всегда казалось, что в мире бизнеса может выжить тот человек, которому понятия «честность», «долг», «справедливость» незнакомы или знакомы, но очень смутно.
Но сестра доказала обратное. И с каждым годом дела Натали шли лучше и лучше.
Сегодня Алекс задерживался, у него был деловой ужин с коллегами, и сестры решили немного посидеть, поболтать, вспомнить беззаботные детские времена. С того момента как Моника вернулась в родной город после нескольких лет отсутствия, им так и не удалось поговорить.
— Трудный был сегодня день? — поинтересовалась Моника, заметив, как Натали устало потерла глаза.
— Не из легких. У меня заболели две продавщицы, пришлось самой выходить в салон. А я уже забыла, как это трудно, целый день провести на ногах. — Натали криво усмехнулась и подошла к плите. — Ты голодная? Что будем есть?
Моника покачала головой.
— Я не голодна. Да и кушать после семи вечера небезопасно для фигуры. Я и так набрала пару лишних кило.
— Мы все поправляемся зимой. А с середины февраля начинаем худеть. Авитаминоз и тому подробное… Похудеем, никуда не денемся. Так ты точно кушать не будешь?
— Нет.
— А я поем. У меня такое чувство, что я не ела суток трое. Сегодня аппетит зверский наработала. — Натали вернулась за стол с тушеным мясом и овощами. — Слушай, а что мы на сухую сидим? Может, вина выпьем? Давай? Мы с тобой даже не отметили счастливое возвращение домой. Нехорошо как-то.
