Три года спустя Ли вышла замуж за Джереми Трента, лощеного янки, которого Брейди возненавидел с первого взгляда. И не только потому, что тот женился на его сестре. Трент показался ему скользким, как скунс. Он видел его насквозь и бесился оттого, что Ли буквально сходила по нему с ума, подтверждая старую истину: любовь слепа.
Тихие всхлипывания Лоретты перешли в отчаянные рыдания. Брейди обнял мать за плечи и привлек к себе. Его глаза увлажнились, высеченные на мраморе буквы заволокло туманной пеленой. Он закусил губу, чувствуя, что и сам вот-вот не выдержит.
— Будь он проклят, — пробормотал Брейди, — будь он проклят...
— Не надо, милый, — отозвалась Лоретта. — Прошу тебя, сынок.
Брейди прикусил язык. Он весь дрожал от гнева, слезы градом катились по его щекам. Он стер их тыльной стороной ладони — соленые, бессильные слезы, наполнявшие его отвращением к себе. Стоя у могилы сестры, ощущая свою беспомощность, Брейди снова слышал жалобный голос Ли, когда они говорили по телефону в последний раз, слышал так ясно, словно она была сейчас рядом:
«Брейди, я не знаю, что делать. Я дошла до точки. Клянусь, Джереми сведет меня с ума. Ты должен мне помочь».
Конечно, они и раньше говорили о Джереми. Миллион раз. Брейди неизменно повторял одно и то же: этот сукин сын чужой в Техасе, он не имеет права делить с Ли постель. Единственное разумное решение — порвать с ним, добиться развода. К счастью, детей у них не было, так что оформить развод не составило бы труда. И это надо было сделать.
Но Ли не желала его слушать. Она сообщила, что уговаривала мужа пойти с ней к психиатру, однако тот отказался.
«Я все испробовала, — пожаловалась она, — но Джереми не соглашается».
«Да гони ты его в шею, черт тебя побери!»
«Я все еще люблю его, Брейди. Он мне небезразличен. Порой Джереми бывает очень ласков со мной. Просто иногда он...»
«Что — он?..»
Ли тяжело вздохнула.
«Подробности не имеют значения. Джереми нужна профессиональная помощь, а я никак не могу заставить его показаться врачу».
«Ему нужен хороший пинок под зад. Я сам его выставлю, раз ты не решаешься. Хочешь?»
«Конечно, нет. Будь все так просто, я бы его давно выгнала. Да только я подумала... Ну, не мог бы ты как мужчина мужчину убедить его пойти к врачу?..»
«Ли, скажи, что с ним не так? В чем его проблема?»
«Неважно...»
«Важно, если ты ждешь от меня помощи! Скажи, что он делает?»
«Ничего, забудь».
«Он тебя бьет? Если бьет, клянусь, я удушу мерзавца голыми руками!»
Ли расплакалась.
«Черт бы его побрал, — буркнул Брейди. — Не плачь, прошу тебя».
«Извини, что оторвала тебя от дел. Зря я позвонила. Пусть все остается по-прежнему. Наберусь терпения, буду с ним ласкова. Если Джереми меня любит, он пойдет к врачу ради меня».
«Мой совет лучше, сестренка: гони его в шею».
Ли, рыдая, повесила трубку.
В следующий раз Брейди увидел ее в морге. Убита в постели, сказали полицейские, неизвестным преступником. Брейди сообщил им о ее звонке, но стражам порядка не удалось обвинить Джереми в убийстве жены, несмотря на его признание, что он находился в момент убийства в спальне и якобы лежал без сознания, когда злоумышленник, проникший к ним в дом, душил Ли.
Прошел год. За это время было проведено тщательное расследование всех обстоятельств гибели Ли Чаннинг Трент, но многие вопросы так и остались без ответов. Она была мертва, грабитель — тоже, а Джереми — свободен как птица. Никому не удалось доказать его вину, хотя кое-что в показаниях Трента явно не сходилось.
Почему в тот роковой день я не сел в свой пикап и не помчался на поиски Джереми Трента? — в сотый раз спрашивал себя Брейди. Стукни я его пару раз головой об стену, Ли была бы сейчас жива...
Лоретта Чаннинг вытерла глаза.
— Моя дорогая девочка... — вздохнула она и, обойдя могилу, приблизилась к памятнику и дотронулась до холодного камня с такой нежностью, словно гладила шелковистые волосы Ли. Брейди не мог вынести этого зрелища: слезы вновь навернулись ему на глаза.
Постояв немного, мать отошла в сторону.
— Я подожду в машине, сынок, — сказала она. — Если хочешь, поговори с сестрой.
Брейди шагнул было за матерью, но вдруг остановился. Взглянув на цветы, он опустился на колени и глубоко вздохнул. На его душу снизошел покой, словно Ли была рядом, и он понял: нужно кое-что сказать — то, что всегда было у него в сердце, но никогда — на устах.
— Я люблю тебя, Пуговка, — пробормотал он, называя сестру шутливым детским прозвищем, — и не сдамся, не успокоюсь, пока не отправлю твоего убийцу в газовую камеру. Преступление не сойдет ему с рук. — Он вытер глаза и прерывисто вздохнул. — Клянусь тебе! Торжественно клянусь...
Три года спустя.
Джейн Стюарт нервно сплела пальцы. За последние недели она не раз ловила себя на том, что грызет ногти и кусает губы, чего не делала уже много лет, с детства. Совсем на нее не похоже!
Даже прекрасный вид из окон большой гостиной, как она ее называла, не успокаивал Джейн. Она глубоко вздохнула и окинула взглядом буйную зелень поля для гольфа, за которым расстилалась необозримая гладь океана. Однако великолепная панорама не тронула ее.
В прежние времена она приходила домой по вечерам усталая, бросалась на диван и долго смотрела в окно. Иногда выпивала бокал вина, чтобы расслабиться после напряженной работы, но обычно ей хватало общения с природой, действовавшей на нее подобно целебному бальзаму.
После аварии все изменилось. Несмотря на то что она проводила у окна долгие часы, сидя в инвалидном кресле, и наблюдала, как яркие краски дня постепенно смягчаются и перетекают в нежные, пастельные тона, прежнее умиротворение не приходило. Вместо этого она погружалась в тяжелые раздумья... тревожилась о будущем.
Джейн оглядела свое тело. Забавно видеть себя не в привычном спортивном костюме. Экономка Мануэла помогла ей облачиться в белые шелковые брюки и пушистый белый свитер из ангорской шерсти — подарок сестры Маргарет к Рождеству. Мануэла уложила ее белокурые волосы в красивую прическу, вдела в уши прелестные брильянтовые серьги с жемчужинками, доставшиеся Джейн от матери. Массивный золотой браслет дополнял элегантный наряд.
Выйдя из больницы, Джейн поначалу одевалась как раньше, но вскоре поняла, что обычная одежда выглядит нелепо и является насмешкой над ее теперешним состоянием. Мягкие трикотажные комплекты всех цветов радуги, которые она сейчас носила, гораздо удобнее и практичнее. Проснувшись утром, Джейн долго раздумывала, какой выбрать: розовый, сиреневый, или ее настроению больше подойдет бирюзовый или желтый?
