На кровати что-то белело. Она подошла. Записка: «Я вынужден немедленно уехать, но однажды я вернусь к тебе, Бесс. Джерид».
Она нахмурилась, вновь почувствовав в этом оскорбительную бесцеремонность. «Надменная свинья», — пробормотала она, однако аккуратно сложила листочек и сунула его в середину журнала, уже прочитанного и теперь лишь украшающего интерьер своей яркой обложкой с дамами в кружевах.
«Семь лет!» — вздохнула Бесс, рассматривая знакомый каменный особняк. Семь лет прошло с тех пор, как она в последний раз гостила в Саратоге-Спрингс жизнерадостной, свободолюбивой и наивной девчонкой, и лишь сейчас, повзрослев, Бесс осознала: одного оптимизма и свободомыслия мало, чтобы добиться избирательных прав для женщин или положить конец коррупции, пронизавшей верхи американского общества. Для этого надо упорно работать, расширяя и увеличивая круг единомышленников. Теперь Бесс была образованной молодой женщиной двадцати четырех лет, испытавшей несколько легких увлечений и разочарований, но еще ни разу не влюбившейся всерьез. Недаром отец говорит, что здравомыслие и умеренность не пристали Хартам. Никакие превратности судьбы не могут надолго удержать Бесс в плохом настроении и отказаться от новых попыток изменить привычные нравы общества. «В нас слишком много жизни, чтобы выполнять всякие дурацкие правила так называемой взрослой жизни», — традиционное присловье судьи Роберта Лоуэла Харта.
Отец торопил Бесс с отъездом в Саратогу. Когда она получила письмо Джинни с криком о помощи, ей было трудно изменить распорядок своих летних занятий, чтобы поехать к подруге. Вмешался отец.
— Ты нуждаешься в отдыхе! — настаивал он. — Ты слишком долго сдерживала себя. — Тон его был серьезным, хотя речь шла о развлечениях. — Ты много работала, Бесс, и заслужила хороший отдых с летними забавами.
— В письме Джинни нет ничего забавного.
Отец пренебрежительно махнул рукой:
— Джинни всегда была склонна к преувеличениям. Элизабет, я беспокоюсь о тебе. Ты становишься уныло-серьезной. Это несвойственно нашей семье! Ты потеряла перспективу в работе именно из-за излишней сосредоточенности на деле. Поезжай в Саратогу и дай себе волю — побудь сама собой.
Бесс вздохнула, не очень веря в его правоту. Юные проказы давно позади. Другое дело, что в последние годы у нее совсем не было времени на отдых, даже на то, чтобы всерьез подумать о любви, о замужестве. В зеленой юности она мечтала о мужчине с характером и темпераментом под стать ее собственным, а теперь была уверена, что замужество — вообще не ее удел. В роли предполагаемого мужа долгое время выступал Вильям Прэнтис, но она знала: он никогда не одобрит ее феминистской, или, точнее, суфражистской деятельности. Они с Вильямом спорили по этому поводу много раз.
Отец, не получив от Бесс ответа, лукаво улыбнулся:
— Ты могла бы выполнить и мое небольшое поручение, пока будешь в Саратоге.
Бесс заинтересованно посмотрела на него, улыбка заиграла в уголках ее губ. Что именно может предложить папа, ради того чтобы она согласилась отдохнуть?
— На железной дороге сложности, ты ведь знаешь? Даже Корнэлиус Вандэрбилт озабочен финансовой нестабильностью и ее влиянием на железнодорожную индустрию. Некоторые экономисты утверждают, что расширение сети дорог закончено.
— Но ведь это неразумно, — удивилась Бесс.
— Конечно, неразумно: хорошие дороги — главный фактор развития экономики. Важно только, чтобы железнодорожный бизнес был в руках честных людей. Поговаривают, что летом в Саратоге-Спрингс соберутся главные воротилы этого бизнеса, а далеко не всех их можно причислить к порядочным людям. Я бы хотел знать, не замышляют ли они чего-нибудь втайне от печати и общественности. Если ты поедешь в гости к Прэнтисам, Бесс, то можешь услышать там много интересного, — закончил судья и испытующе поглядел на дочь.
Она широко улыбнулась:
— А затем доложить тебе?
— Разумеется. Это ведь в интересах страны, простых людей, да и вообще справедливости ради.
Таким образом отпали все возражения Бесс, и она согласилась поехать на знаменитый курорт, в гости к давней своей подруге Вирджинии Прэнтис. Бесс попыталась даже убедить отца присоединиться к ней, но у судьи были неотложные дела в Нью-Йорке.
Итак, Элизабет Харт стояла перед дверями особняка Прэнтисов, собираясь ударить в тяжелый медный молоток. Ей как наяву представилось вдруг купание в Саратоге под насмешливо-доброжелательным взглядом Джерида Инмэна. Даже теперь кровь прилила к щекам при воспоминании об испытанном тогда ужасе. Но Бесс высоко задрала голову, напоминая себе, что теперь она — зрелая образованная женщина, не имеющая почти ничего общего с той глупой озорной девчонкой.
Нанятый на вокзале экипаж она отпустила, въехав в аллею перед воротами в усадьбу Прэнтисов. Возница лишь выгрузил ее огромный сундук с полукруглым верхом на булыжную дорожку.
Был еще только полдень, а Бесс телеграммой предупредила о своем приезде вечерним поездом. Она предполагала провести свободные часы, бродя по городку и вокруг него, побывать в одиночестве у озера, но по зрелом размышлении отказалась от такой прогулки: ведь если ей встретится кто-нибудь из семьи Прэнтисов, то это создаст дополнительные трудности. Да и можно ли одной бродить по городу, известному отнюдь не только грязевыми ваннами и минеральными источниками (за что он и получил дополнительное название — «Спрингс»), но и ночными казино, и даже проституцией?
Как только ее рука коснулась молотка, одна половинка массивных дверей раскрылась и из-за нее выскользнула Вирджиния Прэнтис в длинном платье цвета молодой листвы; снизу из-под него выглядывала юбка более темного цвета, а турнюр был украшен оборками из кружев и небольшим шлейфом. «Такое простенькое дневное платье!» — усмехнулась Бесс, уже любуясь очаровательным личиком и золотой косой подруги.
— О, ты приехала, какое счастье! — воскликнула Джинни и, бросившись на шею Бесс, стала целовать ее.
— Конечно, приехала. Извини, что раньше срока, указанного в телеграмме.
Джинни печально покачала головой:
— Я не получала твоей телеграммы. Папа и Вильям проверяют мою почту. — Она замялась, прежде чем решиться сказать правду до конца. — Вчера вечером папа сказал, что будет лучше, если в течение нескольких недель я вообще не буду принимать гостей. Подозреваю, что они отправили тебе ответную телеграмму: не приезжать.
Бесс нахмурилась:
— Я ничего не получала. Видимо, к тому времени уже выехала. Приятель отца взял билеты себе и племяннице на утренний поезд и уговорил меня присоединиться к ним. И вот я здесь. — Бесс неловко улыбнулась.
