class="p1">— Ты все еще самая сексуальная женщина, которую я когда-либо знал, — заметил он. — Одна ночь. Нам не нужно думать, или обсуждать развод, или что-то еще.
Делайла закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Вот так мы и попали в эту переделку, Кэм. В смысле, как только начали потакать своим желаниям, не заботясь о последствиях или реальности, окружающей нас и работающей против нас.
— Какие последствия? А реальность такова, что мы уже подали на развод. Никто из нас ничего не ожидает. Речь идет всего лишь об одной ночи, Ди. У тебя дома или у меня. Где захочешь.
Ее веки дрогнули и поднялись. На Кэмдена смотрела знакомая страсть. Они никогда не могли отказать друг другу. Их физическая близость разительно отличалась от всего, что у него было когда-либо раньше. Кэмден понимал, что, если потеряет Делайлу навсегда, больше никогда не встретит никого подобного снова.
Кэм осознал, что нужно срочно уходить, иначе он устроит сцену, поцеловав жену как следует и выяснив, как, черт возьми, устроен этот корсет. Он несколько раз видел это изделие в их шкафу и всегда задавался вопросом, когда Ди его наденет. Кэмден надеялся на частный показ.
— У меня дома, — сказала Делайла. — Я не могу вернуться…
Они начинали так страстно, что пропустили значительную часть фазы знакомства и почти сразу направились к алтарю. Конечно, они поторопились, но разве от этого их отношения были неправильными или провальными? Кэмден отказывался в это верить. Подал ли он документы на развод? Да. Сожалел ли он о чем-нибудь? Черт возьми, да!
Его родители обвиняли Делайлу в том, что она искала легких денег и помощи для своего бизнеса, но они не знали ее. Она ни разу не взяла у него ни доллара. Слишком уж горда и упряма, чтобы принимать подачки. Кэмден восхищался этими ее качествами. Даже если временами ее решимость могла расстраивать.
В течение многих лет он был посредником между своей семьей и женой. Делайла извинялась, полагая, что она явилась катализатором, который разлучил их. Но все, что она сделала, — открыла Кэму глаза на контролирующих поверхностных людей, которые воспитали его.
Теперь, когда они расстались, Делайла находилась в очень уязвимом положении. Брак рушился, а Милли — женщина, вырастившая Ди и ее сестер, скончалась. Она была единственной матерью, которую они знали. В связи с чем Ди была эмоционально опустошена и измучена.
Развод еще не был завершен. Окончательные документы будут готовы со дня на день, и тогда Кэмдену придется столкнуться с реальностью. А реальность такова, что он рискует навсегда потерять Делайлу. И проиграет.
Но Кэмден не лгал. Его не интересовало ничего, кроме сегодняшнего вечера. Он взял Делайлу за руку, прихватил со стола ее клатч и нашел ближайший выход.
Делайла пыталась понять, как оказалась на переднем сиденье машины Кэмдена, хотя собиралась избегать мужа, чтобы забыть его.
Позволить ему увести себя с вечеринки поначалу показалось хорошей идеей, но теперь в ее голове замелькали красные флажки.
Безрассудство — вот что толкнуло ее на брак с Кэмом, построенный на ненадежном фундаменте.
— Не думай ни о чем, — приказал Кэм, маневрируя по городу. — Я практически слышу твои мысли.
Кто бы сомневался! Кэмден Престон знает ее лучше, чем кто-либо другой, включая сестер и Милли.
Сестры. Это была еще одна область, которая усложняла и так непростую ситуацию. Новость о том, что ее лучшие подруги — приемные сестры — на самом деле ее биологические сестры, появилась всего несколько недель назад и по-прежнему не утратила актуальности.
Делайла никому не рассказала о том, что произошло. Первая мысль — со всех ног бежать за поддержкой к Кэмдену. Но время уже упущено. Добиваться развода означало разорвать все связи и начинать сначала.
Тем не менее, она теперь в его машине.
Она хочет Кэма. Не проходило и дня после ее ухода, чтобы она не жаждала его прикосновений, не хотела устроиться рядом с ним в постели. Встреча с Кэмденом на гала-концерте в прошлом месяце была равносильна пощечине, словно напоминание о том, что она потеряла.
Кэм попросил Ди поговорить наедине, они проскользнули в заднюю комнату, он поцеловал ее. Ни слов, ни прикосновений. Он просто прижал ее к стене и накрыл ее рот своим, прижавшись к ней всем телом. Они идеально подходят друг другу.
С тех пор Делайла была не в состоянии думать ни о чем другом.
Этот человек всегда мог завести ее одним взглядом. А поцеловав, не прикасаясь к ней… Она едва сдерживалась, чтобы не умолять его в задней комнате, в нескольких шагах от двух сотен гостей вечеринки.
— Расслабься.
Кэмден потянулся к ее руке так же, как делал это раньше бесчисленное количество раз. Но эта ночь была другой. Этой ночью они были врозь, словно по разные стороны невидимой черты.
— Желание друг друга не обязательно означает больше чем просто это. — Кэмден погладил руки Делайлы, отвлекая ее от проблем.
Его сила и нежность всегда сильно возбуждали Ди, и теперь, проведя без него семь месяцев, она едва сохраняла самообладание.
— Не разговаривай, — попросила она. — Просто веди.
Секс — это единственное, что могло быть на повестке сегодня вечером. Не разногласия, не развод, не те очень реальные эмоции, по-прежнему теплившиеся где-то глубоко внутри их.
Ди слишком долго не ощущала прикосновений Кэма, и, раз уж появилась возможность хоть немного отвлечься, грех не воспользоваться этим. Может быть, это именно то завершение, в котором они оба нуждались.
Покинув их общий дом, она осознавала, насколько трудно начинать все сначала, но не подумала о том, как справиться с физической стороной потери мужа. И речь не только о браке. Другая часть ее личной жизни тоже разваливалась. Единственное, что, казалось, шло хорошо, — это карьера.
«Доля ангела» имела успех, продажи стремительно росли. Они были не только единственной женской винокурней в стране, но и превосходили большинство других. А с появлением десятилетнего бурбона продажи росли быстрее, чем прогнозировалось. Люди приезжали со всей страны и даже из-за границы, чтобы увидеть их замок, превратившийся в винокурню.
Это все, чего Делайла хотела, верно? Доказать, что она и сестры в состоянии осилить то, чего раньше не делала ни одна женщина. Доказать всем и прежде всего самой себе, что она может не только конкурировать, но и доминировать в мужском мире.
Винокурня дала ей ощущение принадлежности, принятия. Ди никогда в полной мере не чувствовала этого с Кэмом и тем более его семьей. Между ними всегда был этот
