Их осматривали в больнице очень долго и наконец отпустили. И теперь, уже утром, они вместе возвращались в «Клеменджерз».
В больнице они разговаривали о Бриттани и о том, как себя чувствует Опал. Доменик помог найти временное помещение для жильцов, ставших бездомными, и глазом не моргнул, когда появилась Дейрдре Хэнкок, занялась делами и сказала, что им обоим следует хорошенько отдохнуть.
Они обходили самые важные для них вопросы. Придется подождать, пока никто не будет им мешать.
Когда за поворотом показался «Клеменджерз», Доменик взял Опал за руку. Она удивленно посмотрела на него.
— Опал, — сказал он, — я кое-кого привез с собой из Лондона. Она хотела приехать в больницу, но я попросил ее подождать в отеле.
Оцепенев, она закрыла глаза. О боже! Пожалуйста, только не Эмма. Они вместе были в Лондоне. Не мог же Доменик привезти ее сюда! Не мог же быть таким жестоким!
— Кто это? — наконец спросила Опал.
Машина повернула на подъездную аллею.
— Через несколько минут ты сама увидишь. Я знаю, тебе нужно принять душ, но она очень хочет с тобой встретиться.
Доменик проводил ее в дом, обняв за плечи, и отвел в свой кабинет.
После яркого солнечного света глаза Опал не сразу привыкли к более темному освещению. В кабинете сидела какая-то женщина. Она поднялась с кресла и нерешительно шагнула к Опал.
Опал остановилась и моргнула. Женщина подошла ближе и подняла руки.
— Опал, — дрожащим голосом сказала она. У нее на глазах выступили слезы. — Моя мечта сбылась, я снова тебя вижу.
Опал всмотрелась в ее лицо.
— Мама?.. — выдохнула она.
Они оказались в объятиях друг друга, одновременно смеясь и плача, смывая слезами боль долгой разлуки.
Потом они вместе сели на диван. Доменик прислонился к подоконнику и предоставил обеим женщинам возможность заново познакомиться.
— Но как? — наконец выговорила Опал. — Все это время мы считали тебя мертвой. Где ты была?
Мать взяла ее за руки.
— Столько надо объяснить, и ты можешь винить меня во многом. Но позволь сказать, что никогда в жизни мне не было так тяжело, как в тот миг, когда я оставила своих детей.
— Как ты могла это сделать? — спросила Опал. — Близнецам было всего четыре года. Они несколько месяцев плакали, когда засыпали. Ты была им нужна. Была нужна нам всем.
Перл покачнулась, закусив губу. Из ее глаз снова потекли слезы.
— Я думала обо всех вас, каждый день, но он не дал мне выбора.
— Отец?
Перл кивнула.
— Я знаю, что вы не были счастливы вместе, но как он мог заставить тебя уйти и бросить нас?
— Это произошло по моей вине. Твой отец не любил меня, с удовольствием похвалялся передо мной своими любовницами, и я больше не могла с этим мириться.
— Тогда ты ушла? — спросила Опал.
— Выслушай меня. Это не все. — Перл промокнула глаза носовым платком и перевела дух. — Я ужасно ревновала. Я сильно любила твоего отца, а он принимал меня как нечто само собой разумеющееся. Целью всей моей жизни было добиться от него взаимности. По-моему, это стало некой формой безумия. Я замыслила план, чтобы заставить его обратить на меня внимание. Решила завести любовника. Думала, что сведу его с ума от ревности. Я нашла в отеле самого красивого молодого человека и соблазнила его. Как я и задумала, твой отец застал нас в одной постели.
— Что произошло дальше? — спросила Опал.
Глаза Перл затуманились слезами.
— Он засмеялся. Он хохотал и не мог остановиться, как будто в жизни не видел ничего забавнее. Потом сказал моему любовнику, что лечь со мной в постель мог решиться только пьяный, или дурак, или тот несчастный, которому выпало быть моим мужем. Молодой человек убежал. Тогда я ударила твоего отца изо всех сил, пытаясь сделать ему так же больно, как он делал больно мне на протяжении нескольких лет. Он рассердился — мы ужасно поссорились.
— А на следующий день… — Опал умолкла, вспоминая жуткий скандал, подслушанный ею той ночью.
Перл кивнула.
— Я больше не могла это выдержать. Из-за него я почувствовала себя совершенно никчемной. Мне казалось, что остался лишь один способ… — У нее вырвался резкий смешок. — Но я даже это не смогла довести до конца. Меня нашла уборщица. Именно она вызвала «скорую помощь». Не уверена, что твой отец стал бы беспокоиться.
— Он сообщил нам, что ты умерла в больнице.
— Знаю. Он мне сказал, что я никогда не должна с вами общаться, девочки. Мне было очень трудно, но я понимала, что не была хорошей матерью. Думала, без меня вам будет лучше, если учесть мое состояние.
Опал минуту раздумывала.
— Неудивительно, что отец так снова и не женился — он не был свободен. Но все-таки как ему это сошло с рук? Ведь он всех убедил в том, что ты умерла.
Перл пожала плечами.
— Это было не так уж сложно. Никого из моих родственников не было в живых, если не считать вас, дети. Большинство друзей жили в Мельбурне, но с тех пор я перестала с ними общаться.
— Он не позволил нам пойти на кремацию, я думала, что он нас защищал.
— Никакой кремации, естественно, не было. Он послал меня в Англию, где я провела много времени в частной клинике. Потом поселилась в маленькой деревне неподалеку от Лондона и начала ювелирное дело на деньги, которые он мне выделил. — Перл улыбнулась, вспоминая. — Мне было запрещено вас видеть, девочки, но я по крайней мере могла работать с вашими тезками — сапфирами, рубинами и опалами, драгоценными камнями, которые каждый день напоминали мне о моих дочерях. Так что я всегда о вас помнила, поверь мне.
— Ты знала, что он умер?
Женщина кивнула, и у нее вырвался печальный вздох.
— Мне позвонил его поверенный и сообщил об этом. После его смерти я стала думать о вас еще больше. Однажды даже подняла телефонную трубку, чтобы вам позвонить. Но не смогла просто вернуться в вашу жизнь спустя столько лет. После всего, что случилось, я боялась, что вы возненавидите меня.
— Как я могу когда-нибудь тебя возненавидеть? Я по тебе скучала. Мы все по тебе скучали. — Опал шмыгнула носом и растянула губы в улыбке. — Но теперь ты вернулась.
Перл похлопала дочь по руке.
— Только потому, что твой муж прекрасно умеет вести переговоры. И убеждал меня весь день накануне Нового года.
Опал бросила на него взгляд.
— Накануне Нового года?
— Да, конечно. Именно тогда я согласилась встретиться с ним в Лондоне. И когда в сотый раз заявила, что никак не могу перевернуть твою жизнь, вернувшись в Австралию, Доменик рассказал мне о тебе. Как ты создала приют для женщин, которые попали в ловушку семейных неурядиц, и назвала его в мою честь. — Она сделала паузу, на ее ресницах повисли слезы, глаза сузились, но от улыбки просияло лицо. — Ты понимаешь, что это для меня значило? И тогда я не смогла не вернуться. Мне было жаль, что здание сгорело. Но я так рада, что вы спасли того ребенка и сами благополучно выбрались.
