Она едва не опоздала, а через пять минут подле нее появился Джеймс, разодетый как петух.
— Конечно, это только спектакль, Джеймс, — сказала Элис, обходя его кругом, — но ты случайно не погорячился?
Темные штаны, рубашка в красно-кремовую полоску, темный галстук, кремовый пиджак и, вдобавок ко всему, кремового цвета шляпа, которую он пообещал ей не надевать.
— Старался, чтобы все было как надо, — жалобно сказал Джеймс. — Он уже приехал?
— Нет, и поэтому нам лучше поторопиться и занять места до того, как он придет. Я не хочу разговаривать с ним. Надо, чтобы он просто увидел нас вместе и сделал соответствующие выводы…
Джеймс пожал плечами, и они стали пробираться через толпу к своим местам, которые были одними из лучших в зале.
Проходя мимо трех мест, которые она заказала неделю назад для Виктора с клиентами, Элис бросила быстрый взгляд. Его там не было. На секунду ее охватила паника, и она подумала, что Виктор может не приехать совсем и весь план провалится, но успокоила себя тем, что он придет в самую последнюю минуту. Сейчас они, должно быть, попивают джин с тоником, разговаривая о делах. Виктор не выносил мюзиклы, но сдался на убеждения Элис, что американцы их любят.
Элис смотрела прямо перед собой, едва отвечая на вопросы Джеймса. Когда свет в зале потух, она почувствовала за спиной его руку и чуть было не подпрыгнула на месте.
— Можешь положить голову мне на плечо, — прошептал он спустя полчаса, — для правдоподобия.
— С каких пор ты так заботлив, Джеймс? — в ответ прошептала она.
Он усмехнулся и братски похлопал ее по плечу. Они продолжали так сидеть и во время антракта, потому что Элис боялась подняться и увидеть Виктора лицом к лицу. Они высидели и вторую часть пьесы. Конечно, ей все равно придется увидеться с Виктором на работе, но, по крайней мере, у нее впереди ночь, чтобы подготовиться.
На улице они с Джеймсом расстались, после того как он долго рассыпался в комплиментах, а потом с кривой улыбкой и искренним смущением предложил забыть прошлые ошибки.
Их невозможно забыть, подумала Элис, но сейчас они стали менее значимыми, и с ними можно было смириться на сегодняшний вечер.
Элис взяла такси и, оказавшись дома, провела ночь почти без сна. Под утро ей удалось уснуть, и, к своему ужасу, она проспала, не услышав будильник.
Приехав в офис, она была расстроена и до боли в желудке боялась перешагнуть порог и увидеть человека, стоящего возле ее рабочего стола, засунув руки в карманы, с лицом, способным напугать самого дьявола.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Извините. Я опоздала. — Элис не сумела выдавить улыбку и поэтому поторопилась повесить жакет, пытаясь не думать о том, что ее ждет. Сейчас было самое время выяснить, насколько она хорошая актриса, и Элис скрестила пальцы в надежде, что завоюет «Оскара». Она якобы не знала, что он видел ее в театре накануне вечером с Джеймсом и что сейчас он уволит ее. Элис стояла к Виктору спиной, но чувствовала, как он сверлит ее взглядом, и у нее было одно детское желание — оставаться стоять там, где она стояла — перед вешалкой с пальто, — до конца дня.
— Я проспала будильник, — сказала она, неохотно поворачиваясь.
В серых глазах, которые следили за ней, был лед.
— Можешь зайти в мой кабинет?
— Конечно. — Элис смотрела, как Виктор вошел в кабинет, потом тянула время, включая компьютер и доставая ручку и блокнот для записей. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, и она впервые подумала, правильно ли она поступила. Может, ей стоило молча любить, оставив все как есть, надеясь и ожидая чего-то? Сейчас, конечно же, было уже поздно.
— Закрой за собой дверь, — сказал Виктор, как только Элис вошла. Она закрыла ее и на негнущихся ногах дошла до стула. — И можешь убрать свой блокнот. Он не понадобится.
Элис положила блокнот и ручку на стол и, скрестив пальцы, взглянула на Виктора. Она вдруг подумала, что, может быть, видит его последний раз в жизни, — эта мысль, появившись, болезненной занозой засела в ее голове.
— Похоже, ты не в настроении, — сказала она, потому что было бы неестественно не обращать внимания на достаточно очевидный факт. — Как прошел вчерашний вечер с клиентами? Ты смог убедить их поручить тебе рекламную кампанию?
— Прошлый вечер был ужасным. — Виктор скрестил руки и откинулся на спинку стула — в таком положении он отдалялся от нее еще больше. Язык жестов может быть более красноречив, чем слова. Ей показалось, что перед ней сидит незнакомец, который стер малейший намек на личные отношения. — Где ты была прошлым вечером?
— Где я была?.. — Она нахмурилась, словно вспоминая. — Ах, да. В театре. Скучный мюзикл. А как тебе понравился твой? Разве ты не ходил на «Восставшего ангела»?
Элис знала, что он не ходил. Она устала притворяться, и в какой-то момент ей захотелось просто положить руки на стол, опустить на них голову и уснуть. Желательно на тысячу лет.
— Нет, не ходил. Я ходил на тот же мюзикл, что и ты, и даже не думай мне врать, потому что я видел тебя там.
Элис молчала.
— Разучилась говорить? — Его рот скривился в усмешке, и Элис внутренне содрогнулась. Несмотря на то, что его лицо было непроницаемым, она чувствовала океан ярости, который он сдерживал усилием воли.
Раздался телефонный звонок, Виктор схватил трубку и выпалил, что не собирается ни с кем разговаривать. И все это время его глаза не отрывались от ее лица.
— Я… я…
— Да?
— Я думаю, ты хочешь сказать, что видел нас вчера с Джеймсом Клейдоном. — Так, она это произнесла, не было смысла ходить вокруг да около. Ей даже не нужно было симулировать спазмы в горле и красные щеки. Все было так же естественно, как и чувство тошноты, которое она испытывала.
— В какую чертову игру ты играешь?
— Я не считаю нужным отчитываться перед тобой, — сказала Элис, пытаясь бравировать. Она старалась вообразить, что перед ней сидит кто-то другой, не имеющий ни малейшего права требовать от нее объяснений, кто-то, кому она
может с чувством собственного достоинства запретить вмешательство в свою личную жизнь.
— Нет, ты ошибаешься, — сказал он угрожающе мягким голосом. — Ты начнешь объяснять же все очень подробно и не остановишься, пока я не скажу.
— Еще чего! Мы не дети, чтобы играть в игрушки. Ты не сможешь меня запугать.
— Чем ты занималась с этим человеком?
— Я сказала: мы ходили в театр. В этом нет ничего плохого. Если бы ты не был занят, я бы все отменила.
— Так, значит, пока кошки гуляют?.. Так это понимать? — В его голосе прозвучало презрение, и она сделала вид, что не замечает этого.
