Ознакомительная версия.
— Я люблю тебя, — сказала она, с жадностью целуя его. — Очень сильно.
— То, что я чувствую к тебе, словами не выскажешь. — Он заключил ее лицо в ладони и смотрел, не мигая, в бархатисто-карие глаза. — Ты ведь знаешь, что я тебя никуда больше не отпущу? Что бы ни случилось в будущем, чего бы оно нам ни сулило, хорошие времена или плохие, я не отступлюсь. О’кей?
— О’кей. — Она снова его поцеловала.
— А после Рождества я отвезу тебя домой. И не возражай.
— Меня и Табиту с ее выводком. — Мелани каждое слово сопровождала поцелуем. — Я всегда хотела завести когда-нибудь домашних животных. А тут четверо за один заход.
— Мы возьмем их всех?
— Конечно. Табита это заслужила.
— А я? — Форд крепко прижал Мелани к себе, и она животом ощутила его набухший член. — Чего заслуживаю я?
— Всего, — прошептала она.
— Ну, в таком случае…
Он зацеловал ее. Все тело у Мелани запульсировало и затрепетало от желания, от лихорадочного возбуждения.
Как она могла жить эти долгие, одинокие месяцы без него? Это было существование, а не жизнь. Жизнь — это быть рядом с Фордом, чувствовать его, любить его. И дело не только в плотской близости, в его нежности, заботе о ней, терпении и любви, которые он выказывал ей с первых же дней, как они встретились. Даже когда умер Мэттью, он ни разу не обвинил ее, утешал ее, не считаясь с собственным горем.
Она отвечала поцелуем на каждый его поцелуй, лаской на каждую ласку, а когда он раздвинул ей бедра, она с радостью приняла его в свое лоно. Их соитие вознесло обоих на небывалую высоту, они одновременно достигли вершины чувственного восторга, и когда их накрыли сладостные волны, оба в унисон выкрикивали имена друг друга.
Потом они лежали, обнявшись и постепенно возвращаясь в реальность дня.
Форд с улыбкой провел кончиком пальца по губам Мелани.
Она ощутила движение ребенка, на этот раз сильнее, чем обычно, и, поймав руку Форда, положила себе на живот:
— Чувствуешь?
У него засветилось лицо.
— Да. Слегка колышется, но… да, я чувствую.
— Наш ребенок, Форд.
И, сказав это, она поняла, что страх окончательно исчез.
Снегопад возобновился еще до ланча, но Форд успел расчистить дорожку к навесу и запастись дровами и углем. Они чувствовали себя очень уютно, сидя, обнявшись, перед камином, смотрели телевизор, ели купленные Фордом деликатесы и любовались на Табиту с котятами. Кошка с жадностью поглощала еду, словно наверстывала упущенное время, а три котенка выглядели на удивление крепенькими.
Была уже середина дня, снег прекратился, и небо сделалось перламутровым с серебристыми полосками. Вдруг раздался стук в дверь — на пороге стояла девушка-ветеринар в высоких зеленых резиновых сапогах, теплых брюках и пуховике, от чего казалась вдвое толще.
— Я ездила на ферму не далеко отсюда и вот решила заглянуть к вам, — весело сообщила она, словно не стояла по колено в снегу. — Как наша пациентка?
Пока ветеринарша осматривала Табиту и котят, Мелани приготовила ей горячее питье. Закончив осмотр, она объявила, что и кошка, и котята вполне здоровы.
— Рыжий котенок — мальчик, а с черно-белыми пятнами — девочки. Кошка, судя по всему, отлично справляется с обязанностями матери. — Она залпом выпила кофе и ушла со словами: — Рада сказать, что все хорошо, что хорошо кончается.
— Да. — Форд взял Мелани за руку и повторил: — Действительно, все хорошо, что хорошо кончается. Счастливого Рождества.
В первый день Рождества они проснулись очень поздно, хотя и легли рано. Их любовные игры затянулись, и лишь на рассвете они наконец погрузились в сон в объятиях друг друга.
Утро было ясным и сияющим, небо — голубоватый хрусталь, а пейзаж вокруг коттеджа — зимняя сказка. Издалека доносился звон церковных колоколов. Казалось, что мир, укрытый белым покрывалом, заново родился.
Форд принес кофе Мелани в постель. Ее не оставляло восхитительное ощущение истомы и приятной лени. Но тут увидела рядом со своей чашечкой кофе и тостом завернутый в красивую бумагу подарок. Она встрепенулась.
— Форд, а я ничего для тебя не приготовила. Ну зачем? Не нужно было этого делать.
— Нет, нужно. — Он улыбнулся на такую чисто женскую реакцию. — К тому же у меня было небольшое преимущество перед тобой — я знал, что приеду сюда, и собирался оставить это для тебя после того, как уеду.
— Что там?
— Сама посмотри, но сначала… — он обнял ее и нежно поцеловал, — счастливого Рождества, моя любимая.
Она развязала ленточку и развернула бумагу, потом открыла крышку коробочки и… ахнула — внутри лежала изящная брошь: два миниатюрных попугайчика из драгоценных камней касались в поцелуе друг друга крыльями и клювиками.
— Форд… — Мелани подняла на него глаза, — какая красота! Где ты это отыскал?
— Мне сделали это на заказ. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Брошка говорит о том, что я хочу говорить тебе каждый день.
Камни переливались в солнечном свете, падающем из окна, птички казались живыми. Сердце у Мелани запело от счастья. У них все будет хорошо, они пережили бурю и выстояли. Она в это верила.
Первый день Рождества выдался на славу. Форд приготовил обед, они слушали рождественские гимны и песни по CD-плееру. Форд не разрешил Мелани ему помогать, сам умело разложил еду по блюдам, а когда полил бренди сливовый пудинг и поджег, она не удержалась от радостного визга.
Табита умяла кусочки индейки и до последней капли вылизала сливки с блюдца, после чего устроилась в корзинке со своим пушистым семейством, явно не желая перебираться куда-то еще от тепла в камине.
После ланча Мелани с Фордом слепили во дворе снеговика. Солнце расцветило небо красными, золотыми и фиолетовыми дорожками, воздух был морозным и бодрящим, а где-то совсем близко лаяли собаки.
На мгновение Мелани пронзила боль от того, что с ними нет Мэттью. Он, наверное, уже начал бы ходить и радостно топал по снегу.
— Ты думаешь о нем.
Она не ожидала, что Форд за ней наблюдает, а когда он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе, она прошептала:
— Я бы так хотела сказать ему, что мы его любим, что всегда будем любить. И не важно, сколько еще детей у нас будет, он навсегда останется нашим бесценным маленьким мальчиком, нашим первенцем.
— Когда родится этот ребенок, мы станем семьей, Нелл, и хотя горе от потери Мэттью никогда не исчезнет, ты научишься жить с этим горем и перестанешь чувствовать себя виноватой. И сможешь испытать счастье и радость.
— Ты веришь в это? На самом деле?
Ознакомительная версия.