– Прекратите! – слабо запротестовала Ванесса, но эффекта это не возымело.
– Я вас волную, Ванесса? – Он слегка провел ладонями по ее рукам и вдруг повернул ее к себе лицом.
Он был очень доволен, увидев, как она покраснела и смутилась. Она закусила нижнюю губу, которую он совсем недавно так сладострастно покусывал, и с нежностью, от которой у нее защипало в глазах, коснулся ее волос.
– Не бойтесь, я не стану принуждать вас к тому, чего вы не хотите. Во всяком случае, сегодня. Я не стану торопить вас, но сделаю все, чтобы вы дали волю своим чувствам… и моим тоже. Я честно предупреждаю, что намереваюсь претворить в жизнь свои мечты о вас!
Ванесса задрала голову, и сильный ветер разметал ей волосы по плечам. Поглубже засунув руки в карманы стеганой куртки на гусином пуху, она шла вдоль пляжа, осторожно ступая в спортивных ботинках на толстой подошве, чтобы не поскользнуться.
В отличие от покрытых мягким белым песком пляжей восточной части полуострова здешние бухты представляли собой узкие полоски бурого песка, неровным бордюром тянущиеся вдоль скал. У кромки воды покрытые мидиями и устрицами скалы перемежались валунами, под которыми обитали крабы. Выше отметки прилива среди разноцветных камней и гальки лежали прибитые к берегу плавник и высохшие морские водоросли.
Раздался резкий крик – это чайка кружила над мелкими заводями. Ванесса следила за ее полетом на фоне бледно-серого неба. Чайку относило ветром, но Ванесса завидовала ее свободе. Ей тоже хотелось улететь от своих проблем. Но она могла лишь сесть в машину и приехать сюда и ходить взад-вперед по берегу, так и не придумав, как ей быть.
Она повернулась, решив, что пора возвращаться, и застыла на месте. Сердце подпрыгнуло в груди – Бенедикт, самая главная ее проблема, находился прямо перед ней.
Ванесса подождала, когда он приблизится, и натянуто спросила:
– Что вы здесь делаете?
Бенедикт пожал плечами. Он был одет в кремового цвета свитер и незастегнутый черный кожаный пиджак.
– Гуляю, – ответил он. Ванесса фыркнула.
– Вы ведь никогда не гуляете.
– Только потому, что обычно не задерживаюсь здесь надолго: искупаюсь – и ухожу. Я решил: надо больше двигаться, чтобы не растолстеть.
Ванесса презрительно окинула взглядом его худую фигуру.
– Можете на этот счет не беспокоиться.
– Спасибо.
– Это не комплимент, а констатация факта, – раздраженно сказала она.
– Тем не менее спасибо. Вы тоже очень изящны.
Он смотрел на ее длинные ноги в джинсах. Джинсы, куртку и пару старых кроссовок Ванесса всегда держала в багажнике машины. Уезжая сегодня, она не стала переодеваться дома, так что ее строгий синий костюм лежал на заднем сиденье, а без него под взглядом Бенедикта она чувствовала себя неловко.
Откинув с лица волосы, она попыталась засунуть пряди под косынку.
– Вы что, выследили меня?
– Почему вы так думаете? – Он явно забавлялся.
Но Ванесса не собиралась отступать.
– Да потому, что это какое-то очень странное совпадение.
– Сюда ведет одна дорога, поэтому никакого совпадения нет. Я увидел машину и остановился.
Ответ его прозвучал беспечно, но ведь были же причины, почему он покинул Уайтфилд и поехал именно сюда? Осмотром окрестностей он никогда не увлекался – значит, ответ ясен.
– Вы разрешили мне взять выходной, – вызывающе сказала Ванесса.
– Я имел в виду, что мы оба отдохнем сегодня, – мягко поправил он, – а вы улизнули у меня за спиной.
– Я не улизнула, а просто… захотела подышать свежим воздухом и размяться, – быстро придумала она.
В течение двух недель после того ужина в ресторане Ванесса прилагала максимум усилий для того, чтобы держаться от него подальше, а он так же решительно этому препятствовал. Однажды он, к ярости Ванессы, пригласил Ричарда с его матерью поужинать и велел Ванессе выполнять роль хозяйки. Она весь вечер была вынуждена улыбаться и невозмутимо переносить его поддразнивания, хотя внутри вся кипела, что вызвало любопытные взгляды миссис Уэллс. Ванесса не могла не заметить, как непохожи Ричард и Бенедикт, особенно когда они рядом: свет и тень, день и ночь. К величайшему сожалению, ее женская сущность тянулась к властному очарованию тьмы, а не к мягкому солнечному свету.
Ванесса была крайне недовольна, когда Ричард выдал секрет, что она заканчивает книгу по истории города Темса, над которой судья Ситон работал до самой смерти. Веселым тоном Ричард перечислил те трудности, с которыми она столкнулась, приводя в порядок огромное количество небрежных записей, а порой и просто каракулей.
Все это она делает в свободное время, подчеркнул Ричард, и к концу ужина Ванесса незаметно для себя согласилась на помощь Бенедикта. С тех пор почти каждый вечер она проводила бок о бок с ним в библиотеке, твердо решив не замечать его, словно он неодушевленный предмет. Но, к своей глубокой досаде, вскоре поняла, что его компетентность, хоть и непрошеная, в самом деле ускорила работу над книгой.
И вот теперь Бенедикт намекает, что и он переутомился!
– Я тоже хочу размяться, так что давайте сделаем это вместе, а то одному ходить скучно, правда?
– Нет.
Он с насмешкой выдержал ее свирепый взгляд.
– В таком случае вы гуляйте сами по себе, а я пойду сзади на некотором расстоянии.
– Это просто глупо!
– Глупо, но не с моей стороны, Ванесса, – мягко заметил Бенедикт. – Как вы думаете, почему я предложил побездельничать сегодня?
Ванесса отвернулась, раздраженно буркнув:
– Я что, не могу побыть одна?
– Вы можете делать все, что пожелаете. Орудий пытки я с собой не взял. И вообще, я ни разу никаких секретов у вас не выпытывал.
– Да вы только этим и занимаетесь! – взорвалась она.
– Возможно, невзначай, но без принуждения. Он был прав. Когда они сидели, поглощенные приведением в порядок рукописей судьи, она рассказала Бенедикту про себя больше, чем хотела, так как это был единственный способ остановить поток его излияний. Его противоречивый характер вызывал у нее любопытство, но она не хотела этого показать. И, уж конечно, ее не интересовало то, что он носит очки с двенадцати лет и что, когда его впервые в пятнадцать лет поцеловала девочка, очки запотели. Она подумала, что, вероятно, поэтому он теперь всегда снимает очки, когда целуется.
Она говорила себе, что не хочет знать о нем ничего такого, что трогало бы ее. В детстве его подавляли родители: властный отец, чьи жесткие, строгие критерии во всем требовали от сына быть совершенством; мать, с такой же неумолимостью ожидавшая от него успехов в обществе. В семье Сэвидж никогда не выставляли напоказ чувства, но всегда держались с достоинством. Любовь проявлялась скупо и лишь за примерное поведение или отличные оценки. Бенедикт хорошо усвоил эти уроки. Внешне он был идеальным сыном, никогда не противоречил родителям, в школе и дома вел себя безупречно. Окончив университет, он, послушный долгу, занял место в отцовской архитектурной компании и тем самым продолжил семейную традицию. На создаваемые им дома и на клиентов он смотрел как на выгодные капиталовложения и работал без души.
