— Так о чем ты хотел поговорить? — светским тоном спросила она.
— О нас. Похоже, между нами еще не все кончено. Несмотря на все разногласия.
Иветт всплеснула руками.
— Это Мэдж уговорила тебя приехать, не так ли?! О, я вижу, что права!
— Мэдж даже не знала, что я в Монреале, — возразил Дик, хватая Иветт за руку и не позволяя ей вырваться. — Выслушай меня, Ив. Подумай сама, выбрала бы меня Мэдж в союзники, коль скоро она беспокоится о тебе, как курица о цыпленке? Она ни за что не обратилась бы к мужчине, который, по ее мнению, виноват во всем, что произошло между нами.
Иветт с возмущением смотрела на него, но не могла не признать, что в его словах есть резон. Мэдж любила Ричарда, как любая тетка любит племянника, но была против, чтобы Иветт выходила за него замуж, и не скрывала этого. Тем более, зная о всех перипетиях их неудавшейся семейной жизни, Мэдж едва ли могла обратиться к нему за помощью, даже сильно беспокоясь о состоянии Иветт.
— Послушай, я приехал к тебе не для того, чтобы ссориться. Одному богу известно, сколько размолвок было в нашей жизни!
— Это моя вина! — неожиданно выпалила Иветт, не в силах больше выносить его близость.
— Нет, — возразил Дик, выпуская ее руку, — моя. — И добавил с горьким раскаянием: — Я не должен был верить в гнусные сплетни, распространяемые моей матерью, но когда человек любит, он слитком уязвим!
Колени Иветт подогнулись.
— Что? — прошептала она, хватаясь за спинку стула, чтобы не упасть.
Дик ринулся к ней.
— Я хочу сказать, что всегда любил, и всегда буду любить тебя! Как ты думаешь, почему произошел разрыв между мной и отцом? Он чертовски хорошо знал, что в моей жизни была только одна-единственная женщина. И сделал все, чтобы ты ушла. Он и мать всегда стояли между нами. — Голубые глаза Дика потемнели от переполнявших его чувств. — Вот почему я здесь, Ив! Это истинная причина. Я понимаю, что должен приложить усилия, чтобы ты поверила мне.
Иветт никогда в жизни не падала в обморок, но сейчас ей казалось, что она близка к этому. Лицо Дика плыло перед ее глазами, и она сомневалась: действительно ли он сказал эти слова, или это плод ее воображения?
— Я чувствую себя не очень хорошо, — еле слышно пролепетала она, потирая виски кончиками пальцев.
— О, Ив! — спохватился он, осторожно обнимая ее за талию. — Я веду себя как неотесанный чурбан! Прости, я забыл, что ты нездорова, а ведь Мэдж говорила мне…
— Я не больна, — слабо возражала Иветт, когда Дик, подхватив ее на руки, отнес к софе и осторожно уложил, предварительно положив ей под голову подушку. — Правда, я не больна. Скорее всего, это просто от духоты.
— Или из-за того, что я сказал? Какой же я идиот, кто тянул меня за язык?! — Дик присел рядом с ней. — Но поверь, это правда.
Иветт потихоньку приходила в себя, но то, что Дик, сидя рядом, то и дело касался ее бедра, не давало ей возможности расслабиться. Его близость пугала ее, но вместе с тем томление охватывало все ее существо.
— Я верю, — тихо вздохнув, прошептала Иветт. — Дик, ты не мог бы принести мне воды? Я еще ничего не ела сегодня и чувствую, как подсасывает под ложечкой.
— Как? Ты еще не завтракала? — Дик вскочил и бросился вон из комнаты.
Иветт проводила его взглядом. Чувство ирреальности происходящего охватило ее. А может, все это мне лишь снится? Дика не было минут пять, и Иветт гадала, где он застрял, но вот он появился, и причина задержки сразу стала ясна: Дик решил не ограничиваться стаканом воды, ему потребовалось время сварить кофе и сделать тосты.
Иветт не удивилась, что он без труда ориентировался у нее в кухне, ведь Дик жил здесь несколько недель до их свадьбы. О, те незабываемые дивные дни, которые продолжались вплоть до переезда в Олтамахо, в корне изменившего их отношения!
Дик пододвинул ногой низкий кофейный столик поближе к софе и снова сел рядом с Иветт.
— Кофе и тосты, мэм, — шутливо доложил он и обезоруживающе улыбнулся. — Ты можешь сесть?
— Я не инвалид, — сказала Иветт более резко, чем ей хотелось бы.
— Ну и слава богу… — Дик все же помог ей сесть, затем пододвинул кружку с кофе. — С молоком, но без сахара. Как видишь, я помню.
Иветт хотела сказать что-то легкомысленное и забавное, чтобы нарушить тревожащую ее интимность обстановки, но запах кофе вызвал у нее тошноту.
— Думаю, сначала мне лучше выпить стакан воды, — с трудом сказала она. — Извини, я на секунду. Мне нужно в ванную.
Когда она вернулась, поднос исчез, а Дик стоял у окна, задумчиво глядя в него. Во всей его позе чувствовалось напряжение. Услышав шаги за спиной, он оглянулся через плечо и печально улыбнулся.
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
Иветт ответила не сразу, поскольку не знала, как объяснить Дику, что с ней происходит. Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, он пошел прочь, но у самых дверей остановился.
— Прости, ты что-то сказал? — рассеянно спросила Иветт.
— Я много чего наговорил, но повторить хочу лишь самое главное: я люблю тебя.
Иветт хотелось броситься к нему и крепко обнять, но обиды прошлого мешали ей сделать это.
— Но наша беседа в тот вечер накануне моего отъезда из Олтамахо…
Дик поморщился.
— Знаю, я вел себя по-свински. Думаю, из-за того что презирал себя за собственную слабость. Потому что все еще хотел тебя, и ничего не мог с этим поделать. И когда ты сказала, что уезжаешь, мне стало нестерпимо больно, вот я и постарался обидеть тебя, как ты обидела меня.
— У тебя получилось.
— Да, я знаю.
— Тогда почему…
— Почему я изменил свое отношение к тебе? Потому что усомнился, что между тобой и Андре что-то было, кроме дружбы.
— Как ты мог поверить в грязные сплетни! — не удержавшись, с горечью выпалила Иветт.
— Прости. Поверь, я собирался признать свою ошибку до того, как мы разошлись… Но ты и слушать ничего не хотела, тебя переполняла ненависть ко мне из-за того, что случилось с Андре.
Иветт тяжело вздохнула.
— Мы оба наделали много ошибок, но в моей душе не было ненависти к тебе. Хотя временами я думала, что ненавижу тебя.
— Жаль, что истина открылась мне слишком поздно. Поверь, мне очень стыдно, что я верил грязной клевете. Том помог мне разобраться во всем, открыл мне глаза.
— Том? — Иветт была удивлена.
— Да. Он ведь слышал твой последний разговор с мамой, ее признание, что она следила за тобой и Андре. И я задумался: не от мамы ли исходят лживые слухи.
Иветт скрипнула зубами.
— Элис никогда не считала их лживыми, — с обидой возразила она. — Твоя мать искренне верила, что я и Андре любовники. Ей так было удобно.
