Ознакомительная версия.
А потом она поцеловала Джейкоба.
Поцелуй, начавшийся как целительный бальзам, стал голодным и нетерпеливым. Джейкоб обхватил ладонями ее лицо, и желание, изгоняя печаль и обиды, разлилось по телу Молли.
Джейкоб прервал поцелуй. Его руки сорвали с Молли одежду так, что пуговицы разлетелись по комнате. А она трудилась над его галстуком, поясом, носками…
Он вошел в нее одним движением и наполнил до самой глубины, а Молли прижимала его к себе, стремясь слиться с ним воедино.
— Я люблю тебя, — прошептала она, и Джейкоб всхлипнул. Его глаза еще были полны муки, которую Молли жаждала прогнать. — Я люблю тебя.
Больше не было слов. Только страсть, разгоравшаяся все сильнее. А потом наступила развязка, и Джейкоб, вскрикнув, припал к ее плечу.
Он откатился почти сразу, закрыв лицо руками.
— Джейкоб…
Он покачал головой:
— Ты должна уйти.
— Нет. — Молли обняла его. — Я не уйду, Джейкоб, ни сейчас, ни когда-либо. Я люблю тебя, ты любишь меня. Вместе мы все одолеем.
Он покачал головой, едва заметно, однако женщина ощутила это движение всем своим существом. Она крепче обняла его.
— Посмотри на меня, Джейкоб. Посмотри. Я люблю тебя, — повторила Молли. — И ты мне нужен. Не бросай меня. Не думай, что, оставив меня, ты поступишь правильно и благородно. Останься и этим докажи, что любишь меня.
Джейкоб очень осторожно отвел непослушную прядь с ее лица.
— Я боюсь причинить тебе боль, Молли, — прошептал он. — Боюсь этого больше всего на свете.
По ее щеке скатилась слеза.
— Ты много лучше, чем считаешь, — сказала она. — Гораздо лучше. Ты хороший человек.
Джейкоб улыбнулся, очень слабо, однако от этой улыбки ей захотелось петь, а может быть, плакать от счастья.
— Пока ты так думаешь…
— Именно так я думаю, Джейкоб. Ты достоин поддержки, достоин любви. И я люблю тебя.
— И я люблю тебя, — хрипло проговорил он и прижал Молли к себе.
Они долго лежали рядом, молча, отдаваясь новому чувству — чувству умиротворения.
Но воспоминания еще не исчезли. Так же, как и вина, боль и отчаяние.
«Пока ты так думаешь».
Но Джейкоб тоже должен так думать. Должен поверить в себя.
Когда сумерки сгустились, Джейкоб поднялся. Он взял Молли на руки, и она, улыбаясь, свернулась у него на руках, как довольный котенок.
— Похоже, нам требуется постель, — заметил он.
Она кивнула, коснувшись лбом его плеча.
В доме было темно. Джейкоб миновал холл и остановился у подножия лестницы. Он всегда ненавидел это место, ненавидел образы, возникавшие в памяти. Аннабелла в крови. Плачущие братья. Мертвый отец. Но на сей раз демоны не появились, и это подарило Джейкобу искру надежды. Может быть, прошлое удастся оставить в прошлом? Неужели Молли права?
Он понес ее по лестнице. Войдя в спальню, Джейкоб осторожно опустил Молли на кровать и лег рядом.
Он провел целую ночь с женщиной только однажды — с ней, в лондонском отеле. Джейкоб не допускал, чтобы женщины видели его спящим. Или во власти кошмара.
В ту ночь он пошел на риск. Последствия были ужасны. Сейчас он ничем не рисковал: Молли известно самое страшное, и все-таки она любит его.
Любит. Чудо! Как в сказке.
Джейкоб уткнулся лицом в ее мягкие волосы и закрыл глаза.
И заснул.
Но сон был иным. Джейкоб не был действующим лицом. Не был даже самим собой. Он увидел Аннабеллу на полу, рыдающих братьев, Уильяма, замахнувшегося плетью, и себя.
Странно было смотреть на себя со стороны. И в то же время правильно. Джейкоб увидел правду, не искаженную сомнениями и страхом. Он смотрел, как сжимается его кулак, как падает отец. И слышал смех.
Но это не был смех маньяка, который так долго мучил Джейкоба. Это было скорее рыдание, вопль отчаяния.
Он понял себя так, как не понимал раньше. Понял ярость, и горе, и даже мгновенное удовлетворение, которое он ощутил, ударив отца. И принял.
И успокоился.
Джейкоб проснулся с ощущением легкости и умиротворения. Молли лежала рядом, по-прежнему свернувшись клубочком. Она спокойно спала. Сердце Джейкоба билось ровно, он не покрылся холодным потом.
Он прижал Молли к себе и закрыл глаза. И заснул. И больше ему ничего не снилось.
Молли проснулась, увидела солнце, почувствовала тепло руки Джейкоба. Она шевельнулась, и он открыл глаза:
— Доброе утро.
Она улыбнулась:
— Доброе утро.
Она никогда не видела Джейкоба таким спокойным, довольным.
— Ты выглядишь по-другому, — ласково заметила Молли.
— Я чувствую себя другим.
Он взял ее руку и приложил к своей щеке. Это мирное утро было невообразимо далеко от страшных откровений прошлой ночи. Молли решила не задавать вопросы. Джейкоб сам все объяснит, когда будет готов.
Вместо этого она сообщила:
— Я хочу кое-что тебе показать.
Они оделись, позавтракали и отправились в парк.
— Ты проделала потрясающую работу, — заметил Джейкоб, когда они шли по аккуратным, обложенным бордюрами дорожкам мимо цветочных клумб. — Парк стал как новый.
— Он действительно новый, — заверила его Молли.
Вольф-Мэнор больше не был рабом прошлого.
Как и Джейкоб. Как и она.
— Куда ты меня ведешь?
— В розарий. Только там больше нет роз.
Молли было очень трудно расстаться с розами.
Это было как расставание с отцом. И все-таки она не сомневалась, что папа одобрил бы ее работу. И надеялась, что Джейкоб тоже ее одобрит.
— Вот. — Они остановились у входа. Живая изгородь скрывала от Джейкоба то, что было внутри. Молли встала на цыпочки и закрыла ладонями его глаза. — Не подглядывай. — Она провела Джейкоба в бывший розарий и разрешила: — Теперь смотри.
Он медленно оглядел преображенный цветник. От прежнего розария осталась только восьмиугольная форма. Все остальное изменилось.
Джейкоб увидел бегущий по периметру рукотворный ручей, выкрашенный в веселый красный цвет маленький мостик.
Молли не выдержала нервного напряжения и, заикаясь, сказала:
— Идею мне подал ты.
— Японский сад камней?
— Не только. На выставке я прочитала на плакате, что «Джей дизайн» стремится к тому, чтобы каждое здание говорило о своем владельце, а не об архитекторе. Этот сад похож на тебя.
Джейкоб удивленно посмотрел на нее:
— На меня?
— Да. — Молли улыбнулась. — Ты — хозяин Вольф-Мэнор, Джейкоб. И удивительный человек.
— Покажи мне, что ты сделала.
И Молли показала. Она посадила сливовые деревья как символ стойкости, потому что они цветут, когда на них еще нет листвы. И сосну как символ силы. Искусно выполненный железный лягушонок символизировал озарение. Джейкоб сразу понял это.
Ознакомительная версия.
