— А нет у меня больше жениха! — объявила она.
Повисло потрясенное молчание.
— Прости, тут что-то со связью… Повтори, пожалуйста!
— У меня нет больше жениха! — пропела Саманта.
Несколько человек обернулись, обуреваемые любопытством: что за жестокосердная так счастлива потерять жениха? Все-таки есть свои нюансы у ведения личных разговоров в общественных местах.
— Ка-ак?! — Трубка, наверное, могла бы зримо завибрировать от силы чувств Сары — в мультфильме, по крайней мере, это смотрелось бы отлично.
Джастин…
— Вот так.
— Не смей плакать! Этот подонок тебя обидел? Бросил? Я убью его! — От Сары не укрылось внезапное изменение настроения сестры.
— Нет-нет. Это я его бросила.
— Находясь в другой стране? Ты что, встретила там арабского шейха своей мечты?
— Ну, Сара, я же не в Эмиратах…
— Тогда кого? Ирландского пивовара своей мечты?
— Я поняла, что не буду с ним счастлива.
— Наконец-то! С чем связано прозрение?
— Стечение обстоятельств, — уклончиво ответила Саманта.
— Похоже, моя сестренка умнеет не по дням, а по часам! — восхитилась Сара. — Чуть-чуть страдаешь?
— Не-ет! Хватит с меня «чуть-чуть страдания», — рассмеялась Саманта, вспомнив сразу годы с Эдмондом и отношения с Джастином.
— Правильно! Молодчина! Так когда будем праздновать твое освобождение?
— Когда вернусь.
— А когда вернешься?
— Когда поживу в свое удовольствие в месте своей мечты. Кстати, для этого мне нужен номер Элейн.
— По порядку!!!
— Всегда мечтала побывать в Шотландии, где-нибудь в суровом и прекрасном месте, а лучше — пожить. Нужна помощь Элейн, чтобы она меня хотя бы сориентировала «на местности».
— Эк тебя понесло… — В голосе Сары звучало неподдельное восхищение. — Ладно, сейчас пришлю эсэмэской. Кстати, что у тебя за номер такой?
— Это номер телефона-автомата, не надо эсэмэской, лучше продиктуй.
— Ты что, и телефон выбросила?
— Ну… почти. Новая жизнь, сама понимаешь.
— А что я скажу маме с папой?! — Кажется, выдержке Сары пришел конец. Опасный момент.
— Скажи… что я провожу отпуск в Шотландии. Мне так понравилось отдыхать, что я не могу остановиться.
— А про Эдмонда?
— Ничего пока не говори, я потом сама все объясню.
Саманте сразу же представилась сцена: она является в отчий дом с явно обозначившимся животиком и сообщает родителям, что замуж она не выйдет, но внука им подарит в самое ближайшее время. М-да, надо будет сделать это как-то поаккуратнее.
— Ну и чокнутая у меня сестричка… А ты уверена, что Эдмонд не станет тебя искать для подробного разбирательства? Зная его въедливую натуру…
— И невероятных масштабов самолюбие — думаю, что нет.
Это был бы очень, очень нежелательный поворот событий… Сил на объяснения потребуется больше, чем у нее сейчас есть, по правде говоря.
— Но ты на всякий случай поищи телефон поскорее! — улыбнулась Саманта.
— Да вот, нашла, записывай…
Хорошо, когда старшая сестра тебя понимает, а не отчитывает за глупости и непостоянство.
Ей вообще очень повезло в жизни. У нее есть Сара, мама, папа — а теперь еще и ребенок. Чего еще пожелать?
Саманта сделала вид, что не замечает отчаянного голоса своей женственности: «Любви!». Бывают случаи, когда любовь не приносит счастья. Вот взять хотя бы Джастина: любовь у него есть, но он не счастлив. И, похоже, его такое положение вещей вполне устраивает.
От этой мысли стало почему-то тоскливо. Саманта почувствовала, как тугой пружиной сворачивается внутри обида. Если бы он был другим… Все тоже было бы по-другому. Впрочем, какая теперь разница? Он то, что он есть, а ей предстоит в самое ближайшее время выяснить, бывает ли счастье в жизни без любви.
Саманта знала, что будет именно так — без любви, но не хотела задумываться, откуда взялась такая уверенность.
Джастин смотрел на свое отражение в зеркале. Ему не нравилось то, что он видел, но не потому, что с лицом было что-то не так. Напротив, все было как всегда. Вот только он уже устал наблюдать этого предателя, который неизменно пребывал у него в ванной комнате и в прихожей — других зеркал у Джастина, слава богу, в квартире не было.
— Ты меня достал, — искренне сказал он отражению.
Предатель передразнил его, в точности повторяя движение губ Джастина. Это разозлило его неимоверно. Этот подлый человек не просто копирует его мимику, не просто живет в его доме — он занимает собой его тело, он приводит в движение мускулы его рук, лица, гортани, языка. Он произносит его, Джастина, губами ложь, складывает их в неискреннюю улыбку, протягивает руку для пожатия человеку, которого он настоящий страстно хотел бы поколотить.
В последние три дня Эдмонд не появлялся. Видимо, предпочел в одиночестве пережить крушение своих планов на счастливую семейную жизнь. Есть, правда, небольшая вероятность того, что Саманта вернулась и они усиленно подтверждают примирение, запершись в квартире и отключив телефоны… Но вряд ли. Вовсе не похоже на Саманту.
А слоняться по дому из угла в угол, как тигр в клетке, зажимать себе рот и все скрывать — это похоже на него?
На него прежнего — да, очень!
Но он ведь решил, что больше не будет жить по принципу «так проще». Значит, надо вытаскивать Эдмонда за шкирку из его сладостного, всененавидящего уныния — Джастин не сомневался, что его «друг» пребывает именно в таком состоянии — и говорить с ним начистоту.
А если Саманта захочет вернуться? — пискнул внутренний голос. Что, отрежешь ей все пути к отступлению? Опорочишь ее доброе имя?
— Заткнись, — процедил Джастин сквозь зубы. — Хватит самоустраняться из трусливой деликатности.
Это уже не их, Саманты и Эдмонда, отношения, в которые он не имеет права лезть. Он — третья фигура на этой доске, и пора начать играть по-честному. У него есть на это право: он ее любит.
Эдмонд хорошо смотрелся на фоне барной стойки. Он органично вписался в интерьер: стены цвета вишни с молоком, темный потолок со множеством мелких лампочек, металлически поблескивающие ножки табуретов, черные столешницы, серый от табачного дыма воздух — и красивый молодой мужчина, ссутулившийся над стаканом бренди.
— Привет, Эд. Ну и местечко же ты выбрал.
— А мне нравится.
— Не сомневаюсь.
— Что будешь пить?
— Кофе.
— Эй, бармен, кофе с двойным виски для моего друга!
— Нет, виски не надо.
— А, черт… Нет, ну, может, все-таки выпьешь со мной?
— Нет.
— А зачем тогда звал?
— Поговорить.
