— Стифани Николь.
— Стифани? — Взгляд Стива, казалось, пронзил ее насквозь. — Николь?
Рози кивнула.
— В честь двоих самых главных мужчин в моей жизни.
— Стифани Николь Шафер. — Миссис Кнокс встала. — Прекрасное имя для красивой маленькой девочки. Желаю вам всем удачи!
Как только они остались одни, Стив положил малышку на руки Рози.
— Пойду подгоню машину к главному входу.
Стив несколько мгновений молча смотрел на нее, потом взял сумки с упакованными вещами и вышел. Оставшись одна, Рози сквозь слезы взглянула на дочку.
— Стифани Шафер, надеюсь, тебе понравится твое имя. Оно всегда будет напоминать нам о твоем отце.
Рози, поглощенная малюткой, спящей в специальном детском автомобильном сиденье рядом с ней, не сознавала, куда они едут. Но вот Стив остановился и заглушил мотор, она огляделась:
— Это же твой дом!
— Ну да, конечно.
— Так, может быть, ты мне объяснишь, зачем ты привез нас сюда, Стив?
— Почему бы нам сначала не внести Стифани в дом?
В голове у Рози творилась полная неразбериха; Стив вынимает из машины сиденье со Стифани с такой осторожностью, будто малышка была самая большая драгоценность в мире… Что все это значит, зачем он привез их к себе? Может ли она надеяться?..
Стив ввел ее в дом, и она огляделась: он полностью преобразил свое жилище; Рози вспоминала, каким все было в тот единственный раз, когда она заходила сюда. С удивлением разглядывала совершенно новую цветовую гамму: самая ее любимая — розовато-лиловый и защитно-зеленый тона… Прежнее цветовое решение было совсем другим. Это что-либо означает?..
— Иди сюда, Рози!
Она кивнула, и они поднялись наверх, в одну из спален. О, в это невозможно поверить! Внутри — полный ансамбль всех детских вещей, включая выбранный Рози гарнитур мебели для девочки. Светлое дерево кроватки перекликается с таким же шкафчиком, и комодиком, и пеленальным столиком; дерево украшено изображениями героев диснеевских мультфильмов. Мягкие игрушки занимают почти всю площадь этой великолепной детской, но главное чудо — в самом дальнем углу: роскошная колыбель, с режимом автоматического покачивания, но выдержанная в традиционном старинном стиле. Произведение искусства, ее мечта! Рози вспомнила, как однажды показала на нее Стиву, когда они бродили по детскому отделу торгового центра. Подумала тогда, что он не обратил на нее ни малейшего внимания, — и ошиблась. Ошеломленная, она поднесла к губам свою дрожащую руку.
— Когда ты… все это сделал?
— Здесь будут еще другие обои, пока не успел.
— Не могу поверить… Когда?.. Как?..
— С помощью Ника.
— О! Правда? — Рози сглотнула комок в горле, нежно, изумленно взглянула на Стива. — Как я счастлива это слышать! Может быть, попробуем, как Стифани будет лежать в колыбели?
— Конечно.
Рози осторожно взяла на руки дочку и уложила в мягкое гнездышко колыбели. Накрыла легким одеяльцем, включила автомат — режим самого медленного покачивания… Она стояла по одну сторону колыбели, Стив — по другую. Удостоверившись, что с малышкой все в порядке и качаться ей, видимо, нравится, Рози посмотрела па того, кто заставлял ее материнское сердце биться, как у девочки-подростка на первом свидании. В глазах его она прочитала надежду и желание. Но после всего, что случилось, она так боялась вновь поверить в счастье… Быстро отвела глаза, посмотрела на малышку: давно уже сладко спит…
— Это просто чудо, а не колыбель, Стив! Стифани заснула мгновенно!
— Нам нужно положить ее в кроватку, в спальне? — проговорил Стив с вопросительной интонацией в голосе.
— Думаю да. — Рози не в силах была отделаться от ощущения, что там ее ждет еще один сюрприз.
— Хорошо. Сгораю от нетерпения показать тебе это. — Стив аккуратно, не разбудив, вынул малютку из колыбели и направился с ней к двери.
В спальне Стива рядом с огромной двуспальной кроватью стояла самая очаровательная постелька, какую только можно себе представить! Под белоснежным кружевным балдахином, вся в белых шелковых оборках, каскадами ниспадавших до самого пола, она казалась видением из волшебной сказки.
— О, Стив! Какое чудо, какая прелесть! — Рози уложила Стифани.
Малышка забеспокоилась, и Стив принялся осторожно покачивать кроватку, пока крошка снова крепко не уснула.
— Кажется, ей здесь понравилось. — И включил переговорное устройство: стоит девочке проснуться, и они услышат, в какой бы части дома ни находились.
Рози взяла Стива за руку, и, переплетя пальцы, они прошли через холл вниз, в гостиную. Там она опустилась на бежево-зеленую бархатную софу перед камином.
— Так что мы здесь делаем? — Она подняла на него глаза.
— Мой дом больше, а нам нужно теперь больше места.
— «Нам»?
Надежда расцвела в ее сердце, как оживают и распускаются бутоны, ждавшие весеннего солнечного тепла всю долгую, хмурую зиму. Стив сел рядом с ней, так близко, что его дыхание касалось ее лица. Глаза его светились глубокой, взволнованной нежностью.
— Я хочу, чтобы вы здесь остались, ты и Стифани…
Сейчас или никогда! Это ее единственный шанс, она должна бороться за любимого, сказать ему о своих чувствах… Больше ничто не имеет значения, кроме этих трех слов; они вырвались из самой глубины ее сердца и прозвучали одновременно с такими же его словами:
— Я люблю тебя! — выдохнула Рози.
— Я люблю тебя! — произнес Стив.
— Что ты сказал? — переспросила Рози.
— Я люблю тебя. А ты что сказала?
— Я люблю тебя!
— Правда?
Она только кивнула. Стив заключил ее лицо в свои руки и поцеловал ее. Тепло его губ слаще всех самых нежных слов… Руками и губами он открывал ей все, что переполняло его сердце. Наконец он откинулся на спинку и издал длинный дрожащий вздох.
— Ник был прав… Это не так уж трудно.
— Мой брат, убежденнейший холостяк, посоветовал тебе поступить именно так?!
Рози еще не пришла в себя после поцелуя.
— Угу, он.
— Можно ли сделать из этого вывод, что вы заключили-таки перемирие? Может быть, даже мир?
— Именно так. Это он помог мне перевезти сюда все твои вещи.
Рози наслаждалась ощущением полного, совершенного счастья — почти. Но, как ни боялась она неосторожными словами все разрушить, еще сильнее оказалось стремление уничтожить «почти», она не могла не задать ему этот вопрос:
— Мама сказала, что не поручала тебе выслеживать Вэйна. Зачем ты стал это делать?
— Я подозревал, что он мерзавец, а ты имела по отношению к нему серьезные намерения. Мне нужны были основания, чтобы не допустить этого.
