Элизабет Бартон - Ниагара в хрустальном бокале

– Заставила?! – вскричала Джоанна. – Вы сами не понимаете, что говорите!

– Я желаю тебя с того момента, когда ты подошла к своей подруге, чтобы образумить ее и заставить отказаться от флирта со мной. А теперь я желаю тебя больше, чем раньше.

– Да вы просто сумасшедший! – вскричала Джоанна, напуганная его сверкающим взглядом, который точно был взглядом человека, лишившегося рассудка. – Я ни минуты не останусь в вашем доме!

Джоанна рванулась к двери, но Салливан без труда догнал ее, обхватил руками и оторвал от двери, за ручку которой она ухватилась. Началась борьба. Джоанна отчаянно вырвалась, пустив в ход ноги, руки, ногти, но силы были неравными. Несмотря на маленький рост, Салливан обладал железной хваткой и быстро справился с обессилевшей девушкой. Джоанна оказалась на диване, лежащей на спине, придавленная тяжестью навалившегося на нее тела. Салливан, тяжело дыша, крепко сжимал ее запястья, чтобы удержать ее ногти подальше от своего лица.

– Настоящая дикая кошка! – сказал он, смеясь. – Я и предположить не мог, что в этих робких глазках может пылать огонь. Ты исцарапала меня, Джоанна. Но впредь я настаиваю, чтобы ты была умницей.

Он приник к ее губам долгим поцелуем, в котором не было ни торопливости, ни грубости. Джоанна окаменела. Понимая, что не справится с ним, она перестала сопротивляться.

Салливан со вздохом разочарования отпустил ее.

– Нет, Линда была лучше. Ты просто кусок льда.

– А чего вы хотели? Я ненавижу вас, Салливан.

– Это можно исправить. Я попрошу Фло подать обед и шампанское.

Оправившись от шока, Джоанна начала наступать на Салливана, голос ее был уверенным и твердым, чеканные слова летели в лицо наглецу:

– Я сотру вас в порошок, ваша эротическая кинофабрика будет работать на удовлетворение моих судебных исков.

– Не трудись, птичка. Я немного разбираюсь в юриспруденции и обрисую тебе будущее дельце: во-первых, у тебя нет свидетелей. Конечно, ты можешь указать на все эти царапины у меня на теле, – Салливан выставил руки, до локтей исцарапанные до крови, – но спрашивается: что делала молодая незамужняя девушка в доме вдовца? Ты жила здесь, и свидетелей тому, уверяю, найдется множество. А потом твое имя растиражируют газеты. Кажется, о тебе уже писали в желтой прессе? Воровка из «Эйвери Фишер холла», кажется? Ты будешь обеспечена славой надолго.

С удовлетворением победившего в споре человека, Салливан по-волчьи улыбнулся Джоанне и направился к телефону, чтобы позвонить Фло.

Спустя несколько минут раздался осторожный стук в дверь. Салливан неспешно отпер дверь, пропустив Фло в комнату.

– Что тут у нас? – Он приблизился к сервировочному столику и, приподнимая крышки, стал заглядывать в тарелки.

Фло застыла навытяжку, ожидая реакции хозяина.

В Нью-Йорке есть агенты, подбирающие жилье для средних американцев, и те, кто выискивает элитные дома для богачей из Калифорнии. Плата за услуги и степень подобострастности перед клиентами у них разная, но кое в чем они схожи: все как один стремятся надуть покупателей. Агент может продать дом с сомнительным прошлым как новый, а халупу с протекающей крышей выдать за идеальный вариант с минимальными затратами. Джоанна убедилась в этом, когда искала скромную квартиру с большой светлой гостиной, чтобы поместилось фортепиано, и с парком, где можно было бы выгуливать Макса.

Из каждого осмотра Марвин, агент, занимающийся Джоанной, устраивал торжественную презентацию. Показывая Джоанне захудалые квартирки без кухни или с приставной лестницей в районе, где наркоманов больше, чем магазинов на Пятой авеню, он придумывал эффектные метафоры. Будущее Джоанны рисовалось ему счастливым и сказочным, если она выберет этот вариант и сделает первый взнос.

Накопленные средства уже позволяли Джоанне снять хорошую квартиру в центре города, но, поразмыслив, она отказалась от этого соблазна. Когда-нибудь, пообещала она себе, когда-нибудь.

После длительных и бесполезных поездок по окраинам Нью-Йорка Марвин показал Джоанне квартиру в писательском районе Бруклина. Впервые после всех ветхих и грязных лачуг она могла свободно дышать внутри жилища. Две комнаты с кухней и ванной в доме с небольшим количеством жильцов – все это устроило Джоанну. Окна квартиры выходили не на залив, но открывающийся из спальни пейзаж показался Джоанне симпатичным.

Вечерами Джоанна была занята, играя в ресторане и театральном клубе, днем гуляла с Максом. У нее было слишком много свободного времени, чтобы вспоминать Роджера и то, как хорошо было им в Ниагара-фолс.

Джоанна знала, что Роджер тоже живет в Нью-Йорке, возможно, они ходят по одним улицам и проезжают мимо друг друга в такси. От мысли о том, что он находится где-то рядом, делит с другой женщиной кров, стол и постель, Джоанне не хотелось жить. Сердце разрывалось от боли, от неиссякаемой, бесконечной тоски. Много лет назад мать говорила юной Джоанне, что нельзя пренебрегать любовью, дарованной людям свыше. Но что делать, когда у любви нет будущего, когда она иссушает душу и не дает покоя? Об этом повзрослевшей Джоанне совершенно некого было расспросить.

Чтобы сократить свое свободное время и занять мысли, Джоанна решила обзавестись учениками. Уроки музыки снова входили в моду, родители, видя своих детей будущими Вивальди и Шопенами, нанимали для них учителей. С детьми всегда забываешь о собственных бедах, подумала Джоанна, вспоминая своих пятилетних племянниц-близняшек.

На объявление откликнулись уже через два дня. Для восьмилетнего мальчика требовался учитель музыки. В кафе, куда Джоанна пригласила его родителей, пришла молодая девушка и представилась их секретарем.

– Родители Шона очень занятые люди, у каждого из них свой бизнес, им некогда вести переговоры. Мне поручено обсудить с вами условия.

Девушка рассказала, что Шон давно занимается музыкой, но с учителями ему не везло. Учительница, которую нанимали первой, родила ребенка и бросила уроки, мужчина, предъявивший отличные рекомендации, украл из дома антикварную статуэтку.

По этой причине Джоанна должна была сразу признаться, намерена ли она выйти замуж в ближайшие полгода. Второе условие – занятия должны проходить дома у Джоанны.

В тот же вечер состоялся пробный урок. Шон, невысокий темноглазый мальчик с умными грустными глазами, с первых аккордов, взятых на одном дыхании, покорил Джоанну своей игрой. Изредка он спотыкался на сложных периодах, но был, безусловно, талантлив. Джоанна, глядя на него, подумала, что согласилась бы и на меньший гонорар. Но родители Шона, к удовольствию Джоанны, не поскупились.