В тот вечер они ужинали в "Паб кафе" на берегу океана, это была часть также переоборудованного отеля "Хамер".
— Они процветают! — заметила Брайони, занявшись омаром.
— Как ты заметила ранее, — сказал Грант, — здесь есть много интересного. К тому же места ниже по течению реки Гордон — один из последних уголков дикой, нетронутой природы.
— Здорово! — Брайони взглянула из окна на живописный берег, где на причале стояли несколько лодок, яхта, две рыбацкие шхуны, на палубе которых лежали снасти для ловли омаров, и покачивавшийся на воде гидроплан.
— Это просто рай для туристов.
Брайони внимательно посмотрела на Гранта.
— Ты… ты зачем здесь? — спросила она.
— Да, я приглядываюсь к здешним владениям.
— Мне следовало об этом догадаться, — улыбнулась Брайони.
— А как тебе кажется, неплохо было бы иметь два владения в Тасмании?
— Мне кажется, при том, как ты с этим справляешься, это было бы очень неплохо. Учитывая то, как сюда стекаются туристы, здесь огромные возможности. Можно было бы организовать комплексные туры "Страхан — Квинстаун" по дороге — гора Крейдл для прибывающих из Хобарта, а из Лонсестона — неизменно Страхан после горы Крейдл.
— Ты читаешь мои мысли, Брайони, — сказал Грант и поднял бокал за ее здоровье, а затем умышленно, как показалось Брайони, сменил тему разговора. — Ты не хотела бы завтра утром пролететь над рекой Гордон? Говорят, зрелище великолепное.
— С удовольствием. — Брайони со вздохом откинулась назад. — Тебе придется вновь прогулять меня, Грант.
Он улыбнулся ей.
— Хорошо, но у меня для тебя припасено и другое.
— Да? Что же?
— Скажу, когда придет время.
— Мне следовало догадаться.
— Я собирался сказать тебе, но как-то все не было случая.
Брайони раскинула руки и запрокинула голову. Они сидели в ванне с гидромассажем, и их ноги были переплетены. Волосы ее были влажны от пара и от этого еще больше завивались, а кожа на теле была розовой и блестящей.
— О чем ты думаешь? — спросил Грант.
— Ни о чем. Я решила… — она помолчала и выпрямилась, — ни о чем особом сегодня не думать.
— А завтра?
— И завтра тоже. В этом гидромассаже есть один минус, Грант, если здесь долго находиться, кожа становится морщинистой, как печеное яблоко.
— Так что же?
— Мне кажется, что это как раз со мной скоро произойдет! — И легким движением поднялась на ноги, но он удержал ее за лодыжку. — Грант, — запротестовала она.
— Я только хотел попросить, чтобы ты подождала меня, — ласково ответил Грант и отпустил ее, чтобы выбраться из ванны самому. — Видишь ли, мне очень нравится касаться твоего тела, когда оно влажное, — серьезно добавил он.
— О Боже, — притворно вздохнула Брайони и положила руки ему на плечи.
Грант рассмеялся.
— Можно подумать, ты старая замужняя дама, — пошутил он.
— Старая?!
— Я имел в виду дама, которая давно замужем и которой приходится ублажать мужа. — Его выдавали уголки рта, хотя говорил он серьезно.
— Ну, вряд ли мне грозит подобный статус, — ответила Брайони в таком же шутливом тоне, но тут до нее дошел смысл сказанного, и она замерла.
— Брайони…
— Не надо, Грант, — прошептала она и высвободилась из его объятий. — Она надела махровый халат и намотала полотенце вокруг головы наподобие тюрбана. — Я не прочь выпить чашечку кофе, а ты?
— Мы должны поговорить, Брайони, — сказал Грант десять минут спустя, когда аромат кофе заполнил комнату и он натянул на себя спортивный костюм. На ней по-прежнему был махровый халат, но полотенце с головы она сняла и сидела с кофе на кровати.
— Не думаю, Грант, — спокойно ответила Брайони. — Извини, что я проявила подобную бестактность, я не хотела, поверь мне. — Она запустила руки в волосы, а затем тревожно взглянула на него, когда Грант подошел к кровати. — Тем более я знаю, что ты ответишь: любовники и друзья… Мне бы только хотелось, чтобы ты не был моим боссом, — добавила она.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь разницу.
— Я знаю, ты никогда так не считал. О Боже, — прошептала Брайони, приложив к губам тыльную сторону ладони. — Ты не представляешь, Грант, как это унизительно. Мне бы очень хотелось играть в игру по твоим правилам, но я, видимо, сделана из другого теста. Я… я так не могу. Я, очевидно, принадлежу к той породе людей, которые действуют по принципу: "все или ничего". Моя мама, во всяком случае, в этом уверена.
Он долго молчал, а затем сказал:
— Ты знаешь, что означает для меня быть женатым? Это мало отличается от того, что между нами есть сейчас, но у тебя не будет другого — свободы…
— Но почему? — выдохнула Брайони.
Грант встал и, подойдя к окну, раздвинул занавески.
— Видимо, я так устроен, — наконец сухо ответил он. — Начнем с того, что я — трудоголик, может, ты этого не знаешь, но я не родился в рубашке. Я годами просто боролся за выживание на ранчо, и мне было уже двадцать семь, когда дела наконец выправились и я смог увеличить свои владения. И, конечно же, остался осадок от брака с Лизой. Послушай, давай говорить начистоту. Мы два сложных человека, и в нас обоих, как мне кажется, есть нечто жесткое, циничное и амбициозное. Ты… — Грант помолчал и неожиданно повернулся, чтобы взглянуть на нее, — призналась мне, что совершила одну ошибку в своей жизни. Поверь мне, я тоже делал то, о чем теперь сожалею; есть по крайней мере две женщины, которых я заставил страдать, так как мне не удалось объяснить им, что я из себя представляю, но ты-то должна это понимать.
Брайони смотрела на него, от удивления раскрыв рот.
— И если бы случилось так, что наши отношения вошли бы в фазу, при которой мы попытались бы изменить друг друга — а в браке это произойдет непременно, мне кажется, именно поэтому распадаются многие браки, — наша жизнь превратится в сущий ад.
— Так вот ты меня какой считаешь? — с трудом выговорила Брайони после напряженной затянувшейся паузы.
— Моя дорогая, — серьезно ответил Грант, — тебе всего двадцать семь, но твоя целеустремленность, твоя деловая хватка такая же, если не лучше, как у опытных специалистов, значит, тебе знакомы жестокость и другие качества, необходимые в нашем деле.
Брайони облизнула пересохшие губы.
— Мне казалось, что знакомы, — сказала она едва слышно и уставилась на свою чашку, а затем подняла на него свои голубые глаза. — Грант, ты как-то раз сказал, что не любишь Ника Семпля. Он… он по-прежнему участвует в твоем бизнесе?
Прищурившись, Грант посмотрел на нее.
— Да, — мрачно ответил он. — Анжелика беременна. А почему ты спрашиваешь?
