— Нет! Они по-прежнему говорили только о тебе. А уж когда дело дошло до Олимпийских игр… Им стало совершенно безразлично, что я делаю и как.
Фрэнси мягко положила ладонь на руку сестры.
— Ты все преувеличиваешь. Каждый раз, когда я звонила домой, мама сообщала мне, какие ты делаешь успехи и как они все гордятся тобой. И в письмах не раз об этом писала. Мне так хотелось порой поменяться с тобой местами! Ненавижу и всегда ненавидела уезжать из дома.
— А я… хотела быть тобой. Поездить по стране, увидеть другие города.
— Еще успеешь. Так что наслаждайся семьей, пока ты здесь. Поверь, уедешь — и начнешь жутко скучать по дому, по родным лицам.
Джина, поколебавшись, робко сказала:
— Я по тебе тосковала.
Фрэнси заморгала повлажневшими глазами.
— А я по тебе. Ты же моя младшая сестренка. Я всегда заплетала тебе косички по утрам. Как же мне тебя не хватало!
Сестры сдвинули стулья, чтобы ничто не мешало им обняться. Официантка принесла поднос с напитками — кому кофе, кому шоколад. Ной спросил:
— Ты и с Джейком начала встречаться, чтобы семья встала на дыбы?
Джина виновато улыбнулась:
— Наверное. Он не такой прилизанный и напомаженный, как все, и мне показалось: ну, все так и взовьются.
— А что произошло сегодня? — поинтересовался Ной.
Джина настороженно покосилась на него, но решила, что исповедуется до конца:
— Мы встретились с приятелями Джейка и отправились на пикник. Только они сразу же стали пить. Потом Джейк с парочкой других идиотов завелись насчет гонки на своих авто. Я до смерти перепугалась. Он раньше никогда не пил, садясь за руль. Да и про участие в гонках они впервые заговорили. Я не самоубийца и заставила его высадить меня здесь.
— И он послушался? — с сомнением спросил Ной.
— О! Конечно, он шумел и ругался. Но я пригрозила, что выпрыгну на первом повороте, если он меня не высадит.
Фрэнси поежилась, представив себе, что могло случиться.
— Что ты расскажешь родителям? — хмуро спросила Джина.
— Думаю, лучше сказать им правду.
— Но они тогда накажут меня!
— Возможно. Только мы расскажем им все-все. И про наши с тобой отношения в том числе.
Джина опустила голову.
— Я и тебе-то с трудом рассказала…
— Они все поймут как надо. И то, почему ты начала встречаться с Джейком. И знай, я все время буду рядом. Вместе с тобой.
Сестры обменялись понимающими взглядами.
По дороге Ной вспоминал, как загнал в ловушку Крэга, как доказал ему с документами на руках, что тот пользовался деньгами компании. Крэг сначала бесился, изрыгал проклятия, но наконец сломался и — сознался. Рассказал про свои проблемы, и они вместе начали искать выход из тяжелейшего положения. Что-то похожее было и сегодня у девочек. Наверное, семейные проблемы решаются примерно так же, как и деловые…
Как девушки ни старались бесшумно проскользнуть в дом, их встретил голос матери:
— Фрэнси?
— Да, мама. Мы с Джиной вернулись. Все в порядке.
— Тогда ложитесь спать. Поговорим утром.
Джина улыбнулась и прошептала:
— Она поняла — что-то случилось.
— А ты сомневалась?
— Нет. Она у нас как радар — все улавливает.
Фрэнси и Ной остались одни и прошли в кухню.
— Мне лучше уйти, — сказал Ной, но не сдвинулся с места.
— Спасибо тебе за Джину. Ты чудесный человек, Ной Гордон.
— Вот только мысли у меня не совсем чудесные.
— О чем же твои мысли?
— О нас с тобой… Обнаженных. Которые не побоялись пойти дальше того, что начали… Но мы не можем позволить себе это. Ведь ничто не изменится в нашей жизни.
— Как ты можешь?! Ведь только что доказал, какой ты добрый, чуткий.
— От чуткости до любви — огромная дистанция. А тебе ведь нужна именно любовь, не так ли? Уж такая ты женщина, Фрэнси.
— Но ты даже не стараешься что-то изменить.
— Дело не в старании. Я просто не знаю, с чего начать.
— Начни с честности.
Он вздохнул, умирая от желания обнять ее. Но объятия, как известно, ведут к поцелуям, которые, в свою очередь, заканчиваются постелью. А это снова заведет их бог знает куда. Это тупик.
— До завтра, Фрэнси.
Она только вздохнула в ответ.
Чтобы как-то уйти от неловкости, он спросил:
— Ты расскажешь мне, что наметила ко Дню святого Валентина?
— Нет, это сюрприз.
— Вообще-то я не любитель сюрпризов. Надеюсь, этот будет исключением.
В воскресенье днем снег повалил с такой щедростью, что поездка в Херши превратилась в пытку. Но и этому испытанию пришел конец. Ной не только благополучно довез Фрэнси до места, но и поддерживал ее под локоток, когда они пробирались между сугробами к катку.
— Если ты упадешь, Пол свернет мне шею. — Говоря это, Ной некстати улыбался.
Пол поручил ему отвезти Фрэнси в Херши во время обеда, на который Ноя пригласила Анджела, дав понять, что хочет таким образом поблагодарить его за Джину. Но как ни странно, вела себя с ним Анджела не столь сердечно, как раньше, и на мужа бросала настороженные взгляды, подозревая его в сговоре с Ноем — пресловутой мужской солидарности.
Во время поездки Фрэнси хранила молчание. Между ними снова возникла невидимая преграда. Фрэнси лишь разок открыла рот, чтобы недовольно пробурчать:
— Папины уловки меня просто бесят. Я вполне в состоянии водить машину в снегопад, в дождь и даже во время грозы.
— Он волнуется за дочь, и я его понимаю.
— Снег уже почти прекратился.
— Кто знает, что будет через три часа. Я вообще удивлен, что клуб не перенес соревнования на другой день.
— На катках всегда сложности со свободным льдом из-за хоккеистов. Да и вряд ли снегопад окажется затяжным.
Зрителей почти не было, зато несколько десятков фигуристов толпились у судейской ложи. Фрэнси машинально подхватила Ноя под руку — учащенный пульс тут же дал ему понять, что тело вновь вступает в борьбу с разумом.
— Я ненадолго забегу в раздевалку к приятелям. Ты со мной или посидишь здесь?
— Я всегда умирал от любопытства, стремясь подглядеть, что происходит за сценой.
— Сущий бедлам!
В тесном проходе действительно творилось нечто невообразимое. Спортсменам приходилось проталкиваться локтями, чтобы попасть в раздевалку или выйти из нее. Симпатичная молодая женщина, узнав Фрэнси, пылко обняла ее, несмотря на толчею.
— Ты выбралась! Вот умница! Мы с Чаком просто извелись от волнения. И это никогда не проходит, правда? Эй, посмотрите-ка, кто приехал! Лапочка Фрэнси! Умница наша, драгоценная наша!
Теперь центром внимания стала Фрэнси. Ее обнимали, чмокали, жали руки. Похоже, ей это нравилось. Ной понял, что ради этого она, собственно, и приехала сюда. Ради дружбы. Она выслушивала комплименты, хвалила в ответ других, шутила, смеялась и вообще вела себя с этими людьми как своя, как равная. Наверное, поэтому она и не сидит отдельно, в судейской ложе, — чтобы не выделяться, не премьерствовать. Каждые пять минут Фрэнси поворачивалась к Ною и представляла его кому-то. Он чувствовал себя почти членом шумной компании спортсменов. Почти…
