Ознакомительная версия.
– Я не могу допустить твоих дальнейших расходов на меня.
– Сможешь – тебе придется.
Элис вдруг заметила в его взгляде не гнев, а скорее боль. Ее это поразило. Что случилось?
– Я не могу… – снова произнесла она, но тут он достал документы из папки. – Что это?
Дарио молча протянул ей бумаги. Она медленно взяла их, начала читать… и не поверила своим глазам. И прочитала снова.
– Что это? – повторила она, ничего не понимая. Она не в силах была это уразуметь. – Дарио… это ведь…
– Документы на Виллу-де-Оро, – уточнил он. – Юридически заверенная передача собственности от меня к тебе.
Наконец она поняла смысл его слов, когда он сказал, что она обошлась ему слишком дорого. Он отдавал ей свой дом – дом, купленный им в память о матери. Элис могла лишь догадываться, чего ему это стоило во всех отношениях.
– Ты не можешь…
– Могу и я должен. Зачем мне такой большой дом? Я в нем потеряюсь, а ты и ребенок… тебе необходим семейный дом.
У Элис и без того кружилась голова, но когда он произнес «семейный дом», у нее в мозгу произошел взрыв, она качнулась и уперлась рукой в стену, чтобы не упасть, и сдавленно выговорила:
– Кавано-Хаус… – Он расстается с виллой, потому что у него уже есть Кавано-Хаус – дом, юридически закрепленный за ним? – Твой отец…
Дарио знал, что она это скажет, но все равно его передернуло, когда слова сорвались с ее губ. Тяжело сознавать, что пагубное влияние его отца распространилось так далеко.
– Нет, – сказал Дарио. – Черт возьми, Элис, нет! Он уже давно не имеет к этому никакого отношения. С того дня, как я на тебе женился.
Он рад дать ей больше, чем этот брак.
– Признаю, что, когда я узнал, что ты нужна Хенри как невестка, что он жаждет породниться с твоей семьей и за это готов вознаградить Маркуса, отписав ему значительную часть наследства, я решил разрушить эти планы. А когда потом Хенри… – у Дарио никогда больше не повернется язык назвать этого человека отцом, – прислал мне то письмо, предлагая признать меня сыном, если именно я, а не Маркус, женюсь на тебе…
Дарио достал другой документ, который Элис узнала. Это были письма от Хенри Кавано, где он сообщал Дарио, что вознаградит его, если получит сначала невестку с титулом, а затем и внука.
– Искушение было велико… – Дарио удрученно покачал головой. – Но после нашей свадьбы я больше ничего этого уже не хотел. Вообще не хотел иметь с ним ничего общего.
Элис сомневалась в его искренности – он увидел это по ее взгляду. Но он должен постараться ее убедить. Отец для него умер, а Элис – единственное, за что следует биться.
Он протянул к ней руки, указывая на письма:
– Дай их мне.
Она словно приросла к полу, тогда он забрал письма из ее негнущихся пальцев. Решительными движениями он разорвал их сначала пополам, потом еще пополам, а потом на мелкие кусочки, которые усыпали пол у ее ног подобно конфетти.
– Но я не понимаю… – Она была потрясена не меньше, чем если бы что-то холодное и колючее ударило ей по лицу.
Как она может понять то, что он сам полностью не осознал? Что с ним происходит? Он знает одно: когда она ушла из его жизни – а вместе с ней ушел и его ребенок, его семья, – у него в душе произошел слом. Ему было больно и тягостно слышать ее слова о том, что она должна отдать ему долг. Что каждую ночь в его постели она списала в счет этого долга, что подсчитала каждую минуту, когда они были вместе. Что все сравнивала с деньгами.
А ее слова о проститутках, о том, сколько он им платит? Страшные слова. Они крутились у него в голове и были страшнее отказа отца признавать его, страшнее того, как поступил Маркус, не пустив его в дом отца. Те удары он пережил, залечил раны и смог жить дальше. Когда же ушла Элис… эта рана могла стать смертельной.
– Дарио… то письмо дало бы тебе все, чего ты хотел. Признание отца… Разве… – Она не договорила, увидев, как он, яростно тряся головой, стал топтать клочки разорванного письма.
– Нет! Будь оно проклято, нет!
Черная, жгучая ярость кипела у него в груди, рвалась наружу, гнев душил его, гнев на своего отца. Этот человек до сих пор отравляет ему жизнь. Это из-за него, из-за Хенри Кавано, Элис стала ненавидеть его… ушла от него.
И вдруг словно опустилась огромная стеклянная завеса и отрезала его от остального мира, оставив наедине с Элис.
Только он и женщина, которую он любит.
– Нет. – Это все, что он смог сказать, на что хватило сил. Она должна ему поверить! – Отец ничего мне не дает. Абсолютно ничего.
– Но он… – Элис не понимала до конца, что происходит. Письма, уничтоженные Дарио… Эти письма давали ему возможность после стольких лет отторжения от отца стать признанным сыном Хенри Кавано. – Он тебя признал бы… – Неужели Дарио готов отказаться от этого? Отказаться от мечты, которую он носил в себе в память о матери? И почему?
– Он принял бы меня как сына лишь оттого, что я мог ему что-то дать, а не просто оттого, кто я.
Наконец она поняла, и ее всю затрясло от ужаса и отчаяния. Она не примет этого дара…
– Как ты можешь отдать мне Виллу-де-Оро? Это же твой дом… Если только…
– Ты думаешь, что я расстаюсь с виллой потому, что теперь мне досталось наследство Кавано… – Дарио не договорил и отрицательно тряхнул головой. – Ты ошибаешься. Я отдаю тебе Виллу-де-Оро, потому что жить там я не могу. Без тебя не могу. Без тебя это не дом… не семейный дом. Это просто адрес, место без души, без сердца. Сердце этого места – ты. Ты превратила виллу в дом, а без тебя там всегда будет пусто.
У Элис дрогнуло лицо, и это придало Дарио сил. Он сделал шаг вперед и протянул к ней руку. Но лишь протянул, не касаясь. Он еще не все сказал.
– Мне от Кавано ничего не нужно. Я не Кавано. Я – Оливеро. Это фамилия моей матери… и фамилия, которую, я надеюсь, будет носить мой ребенок.
Трудно поверить, но волнение настолько овладело Дарио, что он потерял свое хваленое хладнокровие и самообладание. Элис видела, что он изо всех сил старается держать себя в руках, чтобы продолжать говорить.
– Этому человеку ты нужна как мать его внука исключительно из-за титула. У него хватило на это наглости. Ты достойна большего. Бесконечно большего. И наш ребенок будет важен сам по себе, потому что он есть, а не потому, что прибавит нашей семье влияния.
– Нашей семье?
Слова замерли у нее на языке, и она едва не задохнулась от услышанного. Она не могла этого себе представить, не могла мечтать. Он на самом деле считает ее своей семьей?
– У нас нет семьи, – еле ворочая одеревеневшим языком, произнесла Элис. – У нас деловое соглашение, в котором ты заплатил за то, чего хотел… – Дыхание перехватило, казалось, что легкие вот-вот разорутся, и она замолчала.
Ознакомительная версия.
