Ознакомительная версия.
— Посмотри на меня, Бел, и скажи, что мальчики здесь ни при чем. Скажи, что, даже если бы их не было, ты все равно это чувствовала бы.
— Если бы их не было, мы вообще не встретились бы, — заявила она. — Что нам теперь делать? Ждать решения суда и снова начинать этот разговор?
— Решение получено.
Она посмотрела на Флинна, чувствуя, что внутри все леденеет от ужаса.
— Как? Когда?!
— В тот день, когда родились мальчики.
У Бел пересохло во рту, она лихорадочно пыталась осознать то, что услышала. Флинн тогда промолчал. Это означало, что он не хотел причинить ей боль. То есть…
В палате не было больше воздуха. Ее взгляд заметался от Энди к Лиаму. Она потеряла детей. Все, что у нее останется, — это воспоминания.
— О нет…
— Дыши, Бел. Ты не потеряла их, — ласково проговорил Флинн.
Она подняла на него полные отчаяния глаза. В васильковой бездне сверкнула искра долгожданного облегчения. Но потом ее взгляд вновь потух. Если выиграла она, значит, проиграл Флинн. Ее счастье было его горем и горем тех людей, которые заботились о ней.
Бел обняла его:
— О, Флинн…
— В соответствии с постановлением суда, если бы выжил один младенец, он уехал бы с тобой в Англию.
Бел стало дурно. Но речь должна идти о двоих… Что-то в глазах Флинна заставило ее вздрогнуть. Она набрала воздуха в легкие и отважилась:
— Но?..
— Если родятся оба, опекунство будет поделено.
Бел ничего не понимала.
— Суд решил, что мы должны возить их туда-сюда?
— Нет, Бел, речь идет о разделении, а не о совместном опекунстве. — Голос Флинна дрогнул. — У каждого из нас останется по ребенку.
— Нет… — Она отбросила одеяло и подбежала к колыбели, где мирно посапывали новорожденные братья. — Нет, Флинн… Это невозможно.
— Суд счел такое решение целесообразным.
— Целесообразным? Они — дети, а не вещи.
Флинн помотал головой:
— Дрю и Гвен пошли на искусственное оплодотворение. Эта процедура позволяет относиться к эмбрионам как к собственности.
— Но они уже не эмбрионы, — глухо проговорила Бел.
— Наш прецедент привел к внесению поправок в семейный кодекс.
— Флинн, даже зная об этом, ты все равно отказываешься построить со мной семью?
Он в отчаянии теребил волосы, глядя в ее полные слез глаза.
— Я настолько противна тебе?
Флинн почувствовал, как в его душе поднимается буря чувств, в которые он отказывался верить.
— Бел…
— Как дела у счастливых родителей?
В дверях стояли Элис и Артур с одинаковыми плюшевыми мишками голубого цвета. Из-за их спин выглядывали Дениз и Билл, заметившие царившее в палате напряженное молчание.
Бел посмотрела на игрушки и разразилась слезами, которые постаралась скрыть, сбежав в ванную комнату.
Все застыли в недоумении. Но, как обычно, ситуацию разрядила бабушка, спокойно заметив:
— Это все гормоны. Давайте пока оставим Бел и сходим перекусить в буфет.
Мужчины радостно поддержали предложение. Дениз замешкалась, поглядывая на спящих близнецов.
— Ты не идешь? — спросила она у свекрови.
— Буду через минуту. Закажите мне суп, — попросила Элис.
Бабушка закрыла дверь и, прислонившись к косяку, посмотрела на Флинна с таким состраданием и пониманием, что он чуть не разревелся.
— Дадим ей минуту, — сказала она спокойно. — А потом вы вместе объясните мне наконец, что происходит.
Сердце Флинна ухнуло вниз. Он не посмеет соврать бабушке.
А это означало, что все кончено.
Все.
«Выбирай, или вы как можно скорее все им расскажете, или я задам вам вопрос в лоб за ближайшим семейным ужином».
Флинн должен был принять решение. Элис не привыкла разбрасываться пустыми угрозами, к тому же, учитывая решение суда, Бел не представляла себе, как можно испортить дело еще сильнее.
Теперь уже ничто не имело значения: ни ее ложь, ни ее придуманное имя, ни то, чего она хочет. Главное — будущее детей.
Теперь малыши стали частью семьи Брэдли.
Женщины не отходили от мальчиков ни на шаг, особенно Элис. Флинн созвал семейный совет, но никто не знал, о чем пойдет речь.
Бел чувствовала себя так, словно шла на эшафот, да и выглядела она не лучше.
Она понимала, что однажды этот день наступит, но никогда не представляла себе, насколько сложно ей будет делать признание.
Особенно тяжело было смотреть на старейшин рода Брэдли.
Бел попыталась натянуть длинные рукава свитера на ледяные пальцы. Все смотрели попеременно то на нее, то на Флинна, а она не рисковала отвести глаза от дальней точки на стене.
— Меня зовут… Меня зовут не Белинда Клюни. Мое имя Белинда Рочестер. Я — младшая сестра Гвендолин.
Дениз побледнела. Билл застыл от ужаса. На лице Артура появилось выражение, которого Бел никогда до этого не видела.
— Я не сказала вам об этом сразу, потому что мы… — Бел замешкалась. Она и так доставила Флинну массу неприятностей, способных поссорить его с семьей. — Потому что я знала, как вы относитесь к моей сестре, и сочла, что вы не обрадуетесь моему появлению. Но факт остается фактом. Я тоже Рочестер.
— Ты — Брэдли! — воскликнула Дениз. — Ты вышла замуж за нашего сына!
— Брак действителен? — поинтересовался Артур.
— Да, действителен, — невесело ответил Флинн, — но будет расторгнут. — Его кадык двигался вверх и вниз, словно он пытался не сказать больше, чем нужно.
— Но… — начала Дениз. Очевидно, она сделала простые подсчеты, посмотрела сначала на близнецов, потом на сына. — Они не твои, Флинн? Они не наши?
Бел сжала губы, чтобы подавить рыдания. Она долго боролась за то, чтобы дети Гвен и Дрю появились на свет, но теперь готова была все отдать за то, чтобы это были дети Флинна.
— Они… они… — Бел так и не решилась сказать правду и, словно со стороны, услышала твердый холодный голос Флинна:
— Это дети Дрю.
Теперь побледнел даже Артур. Дед решил, что она спала с Дрю.
— И Гвен, — добавила Элис.
Затем она посмотрела на Бел и ободряюще кивнула.
— Дрю и моя сестра незадолго до гибели готовились к процедуре ЭКО, — продолжила Бел. — Лиам и Энди были замороженными эмбрионами, и я не могла представить себе, что они достанутся незнакомым людям. Не могла допустить, что их разделят. Я обратилась в суд с просьбой выносить и вырастить их.
Из всех присутствующих только Дениз начала понимать, что происходит. Ее глаза смягчились. Моментально.
— Не сообщив об этом нам? — спросил Билл.
— Адвокаты пытались… — Внезапно Бел поняла, что вела себя не лучше членов семьи Брэдли. Она обвиняла их в том, что они не приняли Гвен, но не попыталась связаться с ними лично. Она убедила себя, что семье Дрю не нужны эти дети. — Я должна была написать вам сама, — призналась Бел. — Не следовало доверять адвокатам.
Ознакомительная версия.
